Штурм
Шрифт:
Кальтеру не хотелось идти в те края и, рискуя жизнью, проливать свет на эту загадку – пускай бы она и дальше такой оставалась. Но и отказаться от похода туда он тоже не мог. Даже издали было заметно, что в долине есть следы человеческого присутствия. И хоть это были не те следы, которые он надеялся увидеть, пройти мимо, не изучив их хотя бы наскоро, явилось бы ошибкой. Его забросили сюда голым и босым, не дав никаких подсказок. Поэтому чем раньше он займется исследованием этого мира, тем скорее найдет отсюда выход. За которым, вполне возможно, его будет ждать настоящая, а не мнимая свобода и возвращение домой, к нормальной человеческой жизни.
В данный момент все то, что лежало между Кальтером и его гипотетической свободой, язык не поворачивался назвать
Такого собрания оружейного антиквариата Куприянову не доводилось видеть даже в исторических музеях. Он не был историком, но его скромных знаний хватало, чтобы определить, какие останки принадлежат всадникам и пехотинцам семнадцатого-восемнадцатого веков, а какие – древнеримским, древнегреческим и прочим воинам, жившим еще до нашей эры. Аркебузы и мушкеты валялись здесь вперемешку с луками и арбалетами, а шпаги и алебарды – с пилумами, гастами, гладиусами и фальконетами. И это не считая той массы оружия, которое существовало в промежутке между этими двумя эпохами. Которые во всей этой путанице следовало считать пограничными, поскольку Кальтер нигде не замечал винтовок, револьверов и другого, более современного огнестрельного оружия, а также более раннего и примитивного, вроде дубин и каменных топоров.
Зато он замечал такое множество щитов всех размеров и форм, что, если собрать их вместе, из них, наверное, можно было соорудить целый ангар. И это тоже выглядело донельзя странным. По меркам любой эпохи такая гора оружия и доспехов имела огромную ценность и не пролежала бы долго бесхозной. Однако за время, что гнили здесь эти тела, никто так и не удосужился пригнать сюда обоз и забрать у мертвецов уже не нужное им добро.
И все же, судя по распотрошенным солдатским котомкам, ранцам и вещмешкам, мародеры в эту долину наведывались. А теперь туда же собирался наведаться Кальтер. Холод не ослабевал, а ночью грозил усилиться, но на поле отгремевшей брани можно было разжиться и теплой одеждой, и обувью. Ну и, разумеется, более подходящим оружием. Например, луком или арбалетом. С ними, в отличие от меча и шпаги, Куприянов точно управится – на службе ему доводилось практиковаться в стрельбе из их современных «шпионских» аналогов.
Вдоль реки рос невысокий кустарник. Спустившись с холма, Кальтер не стал удаляться от ее берега, чтобы спрятаться в зарослях, если в поле его зрения появится враг. Встретить в этих краях друга, союзника или просто сочувствующего он уже не надеялся. Хотя бы потому, что не видел трупов тех людей, с которыми он при их жизни мог бы найти общий язык: солдат двадцатого – начала двадцать первого веков. Или, на худой конец, солдат второй половины века девятнадцатого. А те, что здесь валялись, небось, тоже отреагировали бы при жизни на появление Кальтера так же, как тот рыцарь, а ведь он был отнюдь не варвар.
Трупы варваров, кстати, здесь тоже попадались. Но эти облаченные в шкуры, лохматые и бородатые тела принадлежали уже не первобытным дикарям. Судя по оружию и металлическим деталям в их амуниции, они были как минимум современниками Римской империи. Также глаз Кальтера то и дело натыкался на мертвых викингов, самураев или чернобородых сарацинов. Один раз он увидел пронзенного копьем мертвеца в стрелецком кафтане и с пищалью в руках. А вскоре наткнулся на останки тоже вроде бы русского богатыря в длинной кольчуге, красных шароварах и шлеме-шишаке с острым навершием. Причем шлем и голова лежали отдельно от тела, обезглавленного с поразительной аккуратностью. Впрочем, не исключено, что его убийца и сам сложил голову где-то неподалеку.
Вскоре на усеянной трупами долине обнаружилось еще кое-что. Это был насыпанный в форме прямоугольника земляной вал с
Кальтеру было простительно не знать, чем отличается, к примеру, древний персидский воин от филистимлянского. Однако не разбираться в древнеримской фортификации выпускнику военного училища было бы стыдно. Поэтому он сразу опознал типичный полевой лагерь, которые римляне строили в свое время на завоевываемых ими землях.
Лагерь был брошен хозяевами и теперь пустовал. Причем именно брошен, а не разгромлен, так как во втором случае в воротах и на стенах наблюдалось бы множество павших при его обороне легионеров. Тела там имелись, но это был все тот же «винегрет» из мертвых воинов разных стран и эпох, среди которых в римские доспехи были одеты лишь единицы. Значит, легионеры ушли отсюда сами и, возможно, без боя. Также, возможно, перед этим они провели разведку местности и точно знали, куда идут. Но отправились они не к побережью, поскольку Кальтер не увидел с холма их следов. Тех, что остаются после прохода по бездорожью крупных воинских формирований. Стало быть, римляне отправились в глубь туманной долины, где могли найти как спасение, так и свою погибель. Но, принимая во внимание их организованность и военную мощь, у них в любом случае было куда больше шансов найти отсюда выход.
Вряд ли в таком небольшом лагере укрывался целый легион. Больше походило на то, что он сооружался силами двух-трех когорт. Но и такая армия, равная по количеству бойцов примерно одному современному мотострелковому полку, была серьезной силой. И не могла уйти отсюда бесследно. Для не имеющего четких ориентиров Кальтера идти по ее стопам означало выбрать наилучший путеводитель из всех доступных. Поэтому он после коротких раздумий отправился прямиком к лагерю, благо тот также стоял на берегу реки.
Наверняка практичные римляне унесли с собой все самое необходимое. В том числе теплую одежду, если она у них имелась. Поэтому Кальтер и не рассчитывал найти ее в лагере. Одежду ему придется собирать по дороге туда. И лучше заняться этим поскорее – не хватало еще проведшему последний год в жаркой Полинезии Куприянову подхватить здесь простуду или воспаление легких.
С мира по нитке – нищему рубаха… Примерно по такому принципу беглый зэк взялся разживаться трофейной одеждой. Глупо было, конечно, привередничать в ее выборе. Но при всем бедственном положении Кальтера его не прельщала возможность щеголять в полосатых, будто арбуз, шароварах, мушкетерских накидках и ботфортах или солдатских камзолах петровской эпохи. Само собой, варварские шкуры и рыцарские доспехи он тоже отверг. Кальтеру было нужно нечто такое, что не стесняло бы его движений и хорошо согревало. А насчет защиты от стрел, мечей и копий он беспокоился во вторую очередь. Все равно драться врукопашную с матерыми фехтовальщиками он собирался лишь в самом крайнем случае – если только не сможет от них убежать или скрыться. А убегать и скрываться гораздо удобнее без тяжелой брони и кольчуги.
Но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. И потому к лагерю Кальтер подходил уже не в гидрокостюме, а в потертой одежде испанского наемника-пехотинца семнадцатого века. Человек этот при жизни был не слишком знатным, но способным обеспечить себя добротной, крепкой одеждой и обувью. Кожаная куртка, не стесняющая движения во время фехтования и заодно защищающая от порезов; штаны из шерстяной ткани, просторные и теплые; такой же теплый шерстяной жилет, хорошо согревающий поясницу; сапоги из мягкой кожи со шнурками – все это Кальтер снял с тела испанца. А из его торбы вытащил две холщовые рубашки, которые надел одну на другую под жилет, и длинный плащ-накидку.