Штурмовик Империи
Шрифт:
Мне нужны профессионалы, а герои пусть и дальше служат в своих подразделениях, но мысль про несколько отрядов и правда очень дельная.
— Крючкова оставьте себе, а от фотографа или кинооператора я бы не отказался.
— Есть у меня один доброволец кинооператор, — никак не удивился моему пожеланию генерал. — Спрошу его может согласиться. Давайте подключим мой штаб и начнем готовить видимость наступления. На настоящее мы пока не способны….
Восточный фронт Первой Мировой Войны к этому времени представлял из себя странную картину. Восьмая армия немцев вяло атаковала позиции первой и второй русских армий.
Австро-Венгрия колебалась. Мощный удар русских войск зародил в голове высшего руководства мысли о сепаратных переговорах с Антантой. Германская империя использовала Австро-Венгрию в той же степени, что Англия и Франция Российскую империю. Еще и наличие наших войск в Восточной Пруссии сильно раздражало кайзера, поэтому на австрийцев постоянно давили, чтобы те атаковали по всему фронту для отвлечения, как можно большего количества русских войск. Все ради наступления на Варшаву.
Наступление немцев ожидали, но намного позже и хотели опередить противника начав собственную операцию с выходом на Краков. К сожалению, принятие решений у нас исторически проходит слишком медленно. Хотя изначально в планах русского командования не было цели удерживать территорию Привислинского края и в случае масштабного германского наступления планировалось отойти к Варшаве и Ивангороду, а генерал Рузский в прошлой истории и вовсе предлагал отойти сразу к Брест-Литовску. С одной стороны, выровнять фронт правильное решение, но исполнение, как всегда, подкачало.
После разработки плана ложного наступления, под руководством начальника штаба десятой армии, я вернулся к своим бойцам, вокруг которых собралась толпа скучающих солдат. Точнее не солдат, а казаков.
— Ваше императорское высочество, сотник Петр Афанасьевич Глебов направлен к вам на усиление вместе со своим отрядом, — представился широкоплечий казак, отделившись от группы младших офицеров.
— Приятно познакомиться с вами, Петр Афанасьевич. Надеюсь, на плодотворную совместную работу. Вам рассказали подробности?
— Знаю только, что наша сотня будет действовать в германских тылах, а подробности мне не докладывают. Кстати, странные у вас солдаты…
— Проверяем последние образцы вооружения в боевой обстановке.
— Правда? — с любопытством спросил сотник и тут же поправился. — Я хочу сказать непривычно для нашей армии, но очень интересно.
— Привыкнете. Как у вас обстоят дела с личным составом и дисциплиной в подразделении?
— Молодежь. Ветеранов почти нет. С трудом сдерживаю от активных действий. Не по нраву им сидеть на одном месте.
— Значит сработаемся. Сотник, готовьте личный состав к походу. Через два дня выступаем.
То, что надо. Именно с такими бойцами можно ходить за «ленточку», если хорошо покажут себя заберу у Флуга. Но казаки обычно держаться традиций и семей своих станичных. Впрочем, могу их во втором составе держать. Своя конница и разведка, в любом случае, необходима.
Наступление десятой армии, в котором мы приняли участи, для немцев стало большим сюрпризом. Обычно наши генералы чуть ли не весь мир предупреждают о своих действиях. Прорыв к Калишу, ранее оставленному нашими войсками, позволил нам незаметно отделиться от основной массы и пройти
— Не переживайте у вас все получится. Можете считать себя военным корреспондентом, Николай Павлович. Это всегда было почетно, да и опыт хороший для дальнейшей работы по вашей профессии.
— Со всем моим почтением, ваше императорское высочество, но у меня есть собственная кинофабрика в Москве, и я кое-что понимаю в съемках. Одного боюсь, как бы кинокамера не пострадала, — резко ответил Николай Павлович.
Вот тебе и младший унтер-доброволец Топорков.
— Впереди вражеский эскадрон. Нас заметили, так что скоро будут здесь, — доложился бледный урядник.
Встречный бой. Не люблю кавалерийские атаки, что не скажешь об казаках. Вмиг посветлели, молодые в основном безусые, лица.
— Карелин, ты знаешь, что делать. Петр Афанасьевич, как только пулеметы выйдут во фланг и отстреляются, атакуйте.
— Слушаюсь!
Улучшенные, за время нахождения в Варшаве, тачанки заняли свои места по флангу, готовые в любой момент выдвинуться в сторону противника. Не всегда германская кавалерия вступает в бой, но на своей земле не будут отступать. Понимают какие дела мы можем натворить, если нас не остановить.
План прошел, как по нотам. Опустив пики, немцы набирали скорость, готовые ворваться в строй казаков… как резко застрочили пулеметы внося хаос в боевой порядок врага. Падающие кони с людьми, как спелые колосья под ударами серпа. Все это напоминало работу мясорубки, в которую со свистом и боевым кличем налетели казаки, сея ужас и смерть. Никто не сбежал с кровавого пиршества.
— Ух, как мы им дали! Богатые трофеи…
— Уходим. Нет времени.
Пора заняться тем, ради чего я, собственно, и решился на опасную авантюру, но в очередной раз вмешался Его величество случай. Мы уже хотели подорвать полотно, как один из разъездов предупредил, что к нам приближается грузовой состав.
— Через сколько будет поезд?
— С полчаса примерно. Тихо едет.
Взгляд на сапера. Невысокий дядька с короткими темными усами за все время движения ни разу не высказался, молчаливо выполняя все команды.
— Успеем! — коротко отрезал подпрапорщик. — Никитич, тяни провода. Фомин, устанавливай заряды, а мы с Валеевым займемся подрывными машинками.
По спокойному лицу сапера можно было предположить, что он полностью уверен в своей команде. Остался еще не отошедший от результатов конного боя младший унтер Топорков… впрочем, почему бы и нет!
— Сможете снять взрыв?
— Обижаете, ваше императорское высочество! Сейчас одну минуту, — начал собирать свой аппарат кинооператор.
Вот и отлично все при деле. Шум приближающегося поезда заставил сердце пропустить удар, а после резкой отмашки командира саперов время и вовсе остановилось. Одновременный подрыв зарядов подкинул несколько вагонов. Скрежет металла, темный дым и разгорающееся пламя. Мало того в одном из вагонов везли снаряды и повторные взрывы едва не стоили нам жизни. По крайней мере, взрывная волна долетела до нас. А горящие глаза кинооператора говорили о том, что у него все получилось и за кинопленку он готов убить кого угодно.