Штурмовик
Шрифт:
— Вы можете сказать, что это за миры? — вот сейчас начнется самое интересное. Какую чушь станет пороть этот крепыш? Вся история, рассказанная Линкером — обычная сказка, призванная снять некие барьеры, чтобы я сам мог подписать себе приговор на усыпление. Вот же твари, как работают! А ведь поверил, на краешке сознания, но поверил! Размягчил душу, подлец!
— Мне не по силам заглянуть за барьер, — вздохнул Линкер. — Параллельные миры многогранны и чудны, но у них один недостаток: оттуда никто не возвращается. Допускаю, что мои пациенты живут даже и не на Земле. Моя теория начинает работать реально, патент не за горами. Поверьте, мистер Сиротин, когда тебе светит только сырая земля на крышке
Если бы мой позвоночник не был развален на куски, я мог почувствовать, как ледяное крошево поползло вниз, парализуя последние рабочие клеточки организма. Да он конченый псих! Отрабатывает какой-то медицинский эксперимент. Благо, материала здесь хватает! С Тефии постоянно привозят калеченных, переломанных бойцов, у которых нет шансов выжить. А я, так вообще ценный экспонат.
— Неубедительно, мистер Линкер, — сказал я, кривя губы в улыбке. — Не зачет, увы! Я жить хочу, вы понимаете? Жить! А вы предлагаете сомнительную операцию, в которой мне точно гарантирована смерть без всяких оживлений и аватаров! Криосон не может длиться вечно. Я знаком, пусть и поверхностно, с юридической подоплекой вашего предложения. Пациент имеет право на медицинское обслуживание, на имплантацию органов в течение десяти лет, и размораживается для операции, или усыпляется по письменному разрешению родственников, если надежд никаких не осталось. У меня такой же путь, увы.
— Вы и будете жить! — воскликнул Линкер.
— Как? — засмеялся я горестно, чувствуя, как зажгло глаза. — Нахрен никому не нужен калека, да? Лучше бы вкололи инъекцию, когда я был в коме…
— Послушайте, майор, — профессор аккуратно пододвинул к моей постели стул и наклонился надо мной. — Не смотрите на мое предложение с такой точки зрения. Я реально хочу вам помочь. Безвозмездно. Никто от вас не потребует каких-то посмертных обязательств. Ваши родные получат извещение о том, что майор Сиротин пропал без вести во время боевого задания. Такое на войне бывает… Вы будете жить, с ногами, руками, головой и целым позвоночником. Будете наслаждаться жизнью, драться, любить женщин. Я даже вам завидую по-хорошему! Только в другом месте, куда живущим на этом бренном участке Вселенной хода нет!
— А если я попаду в женское тело, а? — ехидно, как только мог, спросил я. — Как это сообразуется с вашей теорией?
— Лотерея, — пожал плечами Линкер. — Но я теоретически предполагаю, что генетическая память организма вкупе с совпадающими гендерными маркерами не позволит вам, кхм… сменить пол.
— Змей-искуситель! — я проглотил комок. — Что от меня нужно?
— Одна формальность: подпись. Но, — профессор покачал головой, — с вами будет трудно. Поэтому я взял на себя смелость оповестить командование о вашем решении. Скоро здесь будет генерал Козински с парой старших офицеров, чтобы спросить лично вас. Если будет согласие — они сами решат проблему. Мне все равно необходим документ. Бюрократия — бич цивилизации. Майор, если попадете в новый мир, не создавайте этот бездушный механизм на потребу власти!
— Очень смешно, — я сжал губы.
****
Козински с каким-то любопытством обвел взглядом лабораторию — в его взгляде сквозил вопрос типа «что я тут делаю»? — и тяжело ступая по пластиковому
— Готов встретиться с Богом? — спросил он. — Ничего, здесь это быстро происходит. Хочешь сказать что-нибудь? Наорать на меня, проклясть? Облегчи душу… Зря ты согласился на криосон. Зачем тянуть судьбу за хвост? И больно, и невыгодно. Лучше я дам тебе пистолет с одним патроном…
— Не кажитесь глупее, чем вы есть на самом деле, — я усмехнулся, глядя в волевое морщинистое лицо генерала снизу вверх. Я лежал на каталке, укрытый простыней, и моя обездвиженная тушка надежно скрывалась от пытливого взора Козински. — Вашей вины в произошедшем нет. Это война. Просто я хочу, чтобы вы сняли с меня все обвинения в геноциде поселенцев. А пистолет… Обойдусь как-нибудь без него. Я почему-то поверил Линкеру.
Рядом со мной с отрешенной деловитостью хлопотала девушка с пепельными волосами и грустными глазами. Она готовила коктейль, который должен был поступить по гибкой прозрачной трубке в мое тело от небольшого переносного аппарата с многочисленными кнопками и патрубками, на которые были надеты кончики разноцветных шлангов. Именно он поможет подготовить тело к заморозке. Потом меня поместят в стеклянный ящик и зальют синевато-прозрачным, словно лед, раствором. Готовят как фараона к путешествию в Вечность.
Рядом мигал рядами цифр монитор, возле которого маячила сухощавая фигура помощника профессора — того самого Сэма.
— Мы поймаем этого ублюдка, майор, все равно поймаем, — Козински еще больше сморщился. — Не буду произносить пламенных речей о мщении… И так все ясно. Скажи, сынок, ты в самом деле решился на предложение чокнутого профессора? Ты даже не знаешь о его репутации…
— Репутация здесь не при чем, — зло ухмыльнулся я. — Просто представил, как мои бедные родители будут день и ночь ухаживать за калекой, сливая последние накопления. Мне не помогут, и сами помрут в нищете. А я начну пить, пить много и страшно. Зачем мне все это?
Я помолчал, глядя в склонившуюся надо мной девушку, потом добавил, больше для собственной бравады:
— Не зря же я остался жив после такого ранения. Значит, существует некая программа, по которой каждый должен отработать свою карму. Я не успел. Может, Линкер поможет осуществить ее?
— Обязательно, — без пафоса кивнул профессор, беспокойно меряя шагами помещение лаборатории. — Саманта, у нас все готово? Давайте начинать.
— У тебя есть последнее желание, сынок? — Козински не торопился отходить от каталки, игнорируя метания Линкера.
— Хочу хорошую сигару, — тут же ответил я, — только вашу любимую.
— Кубинская, земная, — у генерала не дрогнул ни один мускул, когда он вытаскивал из кармана плотный цилиндр темно-коричневого цвета. О его пристрастии к «Вуэльто Абахо» знала вся бригада, и я имел законное основание наконец-то раскулачить Козински.
Я зажал в зубах кончик сигары, и сам генерал дал огоньку. И пока я с наслаждением плавал в ароматном дыму, все молчали и терпеливо ждали; даже Линкер не смел возмущаться, что в лаборатории курят.
— Что стало с моими людьми и со свидетельницей? — наконец, решился я на вопрос, потому что боялся услышать страшное.
— Мы успели накрыть негодяев сверху. Наши дроны перепахали место засады десятком ракет. Конечно, часть твоих ребят погибло, но остальных спасли. Девочка тоже не пострадала. Ты прикрыл ее своим телом. Ну, пустяки, касательное ранение в плечо. Но жизни ее ничего не угрожает. Она, кстати, здесь, на орбитале. Только в другом секторе госпиталя. Для выздоравливающих.
Я перевел дыхание и кивнул, словно желая сказать, чтобы у меня забрали сигару.