Шуба
Шрифт:
Дома был только папа - мама и Ромка ушли в магазин. Я раздевалась в прихожей, не замечая, что мои небрежно брошенные на вешалку вещи упали на пол. Зайдя на кухню, порылась в холодильнике и, найдя холодную куриную ножку, села и принялась задумчиво её грызть. Не могла поверить, что только что рассталась с подружкой, вежливо давшей понять, чтобы я «не заморачивалась». То есть не лезла в их с Марком дела, а проще говоря, выгнала меня.
Что ж, если хорошенько подумать - она права. Меня не будет рядом, им не придётся сражаться и умереть. Это тоже выход. Получается, если хочу сохранить Лу и Марку
Мне стало так тоскливо, что я не заметила, как слёзы потекли из глаз.
– Маша! Курица что ли пресная, раз ты решила её слезами подсолить?
– сказал с улыбкой папа, собирая с пола мои вещи.
От неожиданности я подавилась и закашлялась. Папа хлопал меня по спине, повторяя: «Прости, дочка!». Когда кашель успокоился, мы сели на диван. Я как в детстве спрятала голову у него на груди. Он не торопил меня, целуя в макушку. Немного похлюпала носом и успокоилась.
– Не стоит так волноваться, доченька, это может быть очень опасно, - сказал папа и показал рукой на настенный календарь. Я с недоумением посмотрела сначала на него, а потом на стену и ужаснулась: календарь был весь утыкан кухонными ножами.
– Папа, кто это сделал?
Папа ничего не ответил, а только грустно посмотрел мне в глаза.
До меня медленно дошёл смысл происходящего.
– Неужели, это всё я? Не помню...
– Когда это с тобой началось, Маша?
– голос папы звучал озабоченно.
Сначала я хотела промолчать. Не была готова даже папе рассказывать о своих новых «достижениях». Но немного поразмыслив, решила всё-таки поделиться с ним. Не всем, конечно.
– Несколько недель назад.
– Ясно, - папа нахмурился и глубоко задумался. Он сидел, опустив голову, обхватив руками колени, и молчал. И кого же он мне напомнил в тот момент? Время шло, а он никак не реагировал: ни удивления, ни расспросов моё заявление не вызвало, только задумчивость. Словно он знал, что так должно случиться и просто ждал, когда это произойдёт.
– Пап, почему ты молчишь? Тебя не удивляют мои «новые способности»?
Папа поднял голову.
– Не очень. Ты похожа на свою бабушку, даже в этом, - он встал и ушёл в свою комнату, оставив меня с открытым ртом.
– И это всё, что ты мне можешь сказать?
– крикнула я ему вслед. Ответа, конечно, не последовало.
Ну вот, приехали. Оказывается, и в нашей семье есть свои тайны. И открывать их мне почему-то не спешили. Хотела дома получить немного утешения, а вместо этого...
Я вскочила и решительно подошла к двери в папину комнату.
– Пап, я войду, да?
– и вошла, не дожидаясь ответа.
Папа стоял у письменного стола, перебирая бумаги в ящике. Я подошла к нему и потеребила за рукав рубашки.
– Ты ведь не думаешь, что я от тебя теперь отстану?
– Конечно, не отстанешь, Маш. Ты же моя дочка. Будешь терзать меня, пока я не открою тебе все свои тайны.
– А что, они у тебя есть?
– с интересом спросила я.
– А у кого их нет?
– улыбнулся папа и протянул мне старую фотографию. Я взяла её и повертела в руках. Интересно, сколько этому фото лет, вон пожелтело уже. На фотографии была молодая красивая женщина
– Пап, это ты с бабушкой?
Он только кивнул в ответ.
– А почему ты её мне раньше не показывал? Я ведь столько раз просила тебя, а ты всё время говорил, что фотографий с твоей мамой не сохранилось.
– Вот какая ты у меня «почемучка»! Не показывал, потому что был очень на неё обижен, не хотел вспоминать. Она ведь отказалась от меня, отдала на усыновление чужим людям. Мне тогда всего-то пять лет было, и я так сильно её любил.
Он замолчал и посмотрел в окно, его лицо стало печальным. Но я не позволила ему снова отмалчиваться и опять потянула за рукав.
– Но ты говорил, что очень любил своих приёмных родителей...
– Любил, верно. Они были замечательными людьми, но я никогда не забывал о маме, и о том, что она сделала. Я до сих пор не смог её простить, поэтому, когда вырос даже не стал её искать. Хотя конечно, мне очень этого хотелось...
– Ну и зря, я бы обязательно разыскала и заставила всё мне объяснить! Уж поверь.
Папа усмехнулся, посмотрев мне в лицо.
– Охотно верю, характер у тебя боевой, не то что у меня. Я мало помню о том времени, когда был вместе с мамой. Но она всегда была такой доброй и весёлой, никогда на меня не ругалась. Правда иногда, когда к нам приходили чужие люди, я видел её совсем другой - отчаянной и дерзкой женщиной. А уж если она сердилась - надо было прятаться под кровать, потому что ножи и вилки летали по квартире, и не только они. Иногда под потолком кружились разные предметы, ты не поверишь...
– Почему же не поверю, пап? Я и сама много чего вокруг лампы полетать отправляла, правда не знаю зачем...
Мы замолчали, каждый думал о своём. Но это молчание не затянулось надолго.
– Так ты не догадываешься, почему бабушка так с тобой поступила? Сам же говоришь, она тебя сильно любила.
– Нет, Машенька. Наверное, у неё были свои причины. Но теперь неважно, её уже нет в живых.
– Откуда ты это знаешь? Значит, снова меня обманул, ведь сказал же, что не разыскивал её?
– Не обманул. Однажды, много лет назад, раздался телефонный звонок, это была Матильда, моя бабушка. Она мне и рассказала, что моя мама Эмма, умерла вскоре после тяжёлых родов. Кажется, она снова вышла замуж, после того, как избавилась от меня, у неё осталось двое детей. Они сейчас уже взрослые...
– И ты с ними не знаком? Они же твои...
– я не закончила, потому что папа меня остановил.
– Не знаком и не собираюсь знакомиться, для меня они - никто, пустое место. Они забрали мою маму, разрушили моё детство!
Я растерялась. И это говорит мой добрый и мягкий папа, который в жизни даже голоса ни на кого не повысил.
– Но папочка, - тихо осмелилась я ему возразить, - они же в этом не виноваты. Они твои младшие братья, или может быть, сестрички, а наши с Ромкой...
– Я разве не ясно выразился? Они меня не волнуют. Их просто нет. Всё. Точка, - он сказал это так твёрдо, что я больше не посмела ему противоречить. Мы снова замолчали, наш разговор принял совершенно неожиданный для меня оборот. Я решила отвлечь папу от неприятной для него темы и спросила первое, что пришло в голову.