Шум и ярость

Фолкнер Уильям Катберт

– Сними с него пальто и боты, – сказала мама. – Сколько раз тебе велено снимать прежде боты, а потом входить.

– Да, мэм, – сказал Верш. – Стой смирно.

Снял с меня боты, расстегнул пальто. Кэдди сказала:

– Погоди, Верш. Мама, можно, Бенджи еще погуляет? Я его с собой возьму.

– Не стоит его брать, – сказал дядя Мори. – Он уже сегодня нагулялся.

– Не ходите оба никуда, – сказала мама. – Дилси говорит, что на дворе становится еще холоднее.

– Ах, мама, – сказала Кэдди.

– Пустяки, –

сказал дядя Мори. – Весь день сидела в школе, надо же ей подышать свежим воздухом. Беги гуляй, Кэндейси.

– Пусть и он со мной, мама, – сказала Кэдди. – Ну пожалуйста. Иначе он ведь плакать будет.

– А зачем было при нем упоминать о гулянье? – сказала мама. – Зачем тебе надо было входить сюда? Чтобы дать ему повод опять меня терзать? Ты сегодня достаточно была на воздухе. Лучше сядь с ним здесь и поиграйте.

– Пусть погуляют, Кэролайн, – сказал дядя Мори. – Морозец им не повредит. Не забывай, что тебе надо беречь силы.

– Я знаю, – сказала мама. – Никому не понять, как страшат меня праздники. Никому. Эти хлопоты мне не по силам. Как бы я хотела быть крепче здоровьем – ради Джейсона и ради детей.

– Ты старайся не давать им волновать тебя, – сказал дядя Мори. – Ступайте-ка оба, ребятки. Только ненадолго, чтобы мама не волновалась.

– Да, сэр, – сказала Кэдди. – Идем, Бенджи. Гулять идем! – Она застегнула мне пальто, и мы пошли к дверям.

– Значит, ты ведешь малютку во двор без ботиков, – сказала мама. – Полон дом гостей, а ты хочешь его простудить.

– Я забыла, – сказала Кэдди. – Я думала, он в ботах.

Мы вернулись.

– Надо думать, что делаешь, – сказала мама. Да стой ты смирно, сказал Верш. Надел мне боты. – Вот не станет меня, и тогда придется тебе о нем заботиться. – Теперь топни, сказал Верш. – Подойди поцелуй маму, Бенджамин.

Кэдди подвела меня к маминому креслу, мама обхватила мне лицо руками и прижала к себе.

– Бедный мой малютка, – сказала она. Отпустила. – Вы с Вершем хорошенько смотрите за ним, милая.

– Да, мэм, – сказала Кэдди. Мы вышли. Кэдди сказала: – Можешь не ходить с нами, Верш. Я с ним сама погуляю.

– Ладно, – сказал Верш. – В такой холод выходить не больно интересно. – Он пошел, а мы стали в передней. Кэдди присела, обняла меня, прижалась ярким и холодным лицом к моему. Она пахла деревьями.

– Никакой ты не бедный малютка. Правда, не бедный? У тебя есть Кэдди. У тебя твоя Кэдди.

«Размычался, расслюнявился», говорит Ластер. И не стыдно тебе подымать такой рев". Мы проходим сарай, где шарабан. У него колесо новое.

– Садись и сиди тихо, жди маму, – сказала Дилси. Она подпихнула меня в шарабан. У Ти-Пи в руках вожжи. – Непонятно мне, почему Джейсон не покупает новый, – сказала Дилси. – Дождется, что этот развалится под вами на кусочки. Одни колеса чего стоят.

Вышла мама, вуаль опустила. Держит цветы.

– А где Роскус? – сказала мама.

– Роскуса сегодня разломило, рук не поднять, – сказала Дилси. – Ти-Пи тоже хорошо правит.

– Я боюсь, – сказала мама. – Видит бог, я прошу от вас немногого: раз в неделю мне нужен кучер, и даже этой малости не могу допроситься.

– Вы не хуже меня знаете, мис Кэлайн, что Роскуса скрутило ревматизмом, – сказала Дилси. – Идите садитесь. Ти-Пи не хуже Роскуса вас довезет.

– Я боюсь, – сказала мама. – За малютку боюсь.

Дилси поднялась на крыльцо.

– Хорош малютка, – сказала она. Взяла маму за руку. – Считай, ровесник моему Ти-Пи. Идемте же, когда хотите ехать.

– Я боюсь, – сказала мама. Они сошли с крыльца, и Дилси усадила маму. – Что ж, впрочем, так оно и лучше будет для всех нас.

– И не стыдно вам такое говорить, – сказала Дилси. – Будто не знаете, какая Квини смирная. Чтоб она понесла, нужно пугало пострашней восемнадцатилетнего негра. Да ей больше годочков, чем ему и Бенджи, вместе взятым. А ты не озоруй, Ти-Пи, вези тихо, слышишь? Пусть только мис Кэлайн мне пожалуется, Роскус тобой займется. У него еще не вовсе отнялись руки.

– Да, мэм, – сказал Ти-Пи.

– Добром это не кончится, я знаю, – сказала мама. – Прекрати, Бенджамин.

– Дайте ему цветок, – сказала Дилси. – Он хочет держать цветок.

Протянула руку к цветам.

– Нет, нет, – сказала мама. – Ты их все растреплешь.

– А вы придержите, – сказала Дилси. – Мне только один вытянуть. – Дала цветок мне, и рука ушла.

– Теперь трогайте, пока Квентина не увидела и не захотела тоже с вами, – сказала Дилси.

– Где она? – сказала мама.

– Возле дома у меня там, с Ластером играет, – сказала Дилси. – Трогай, Ти-Пи. Правь, как учил тебя Роскус.

– Слушаю, мэм, – сказал Ти-Пи. – Н-но, Квини!

– За Квентиной, – сказала мама. – Смотри за…

– Да уж будьте спокойны, – сказала Дилси.

Шарабан трясется аллеей, скрипит по песку.

– Я боюсь оставлять Квентину, – говорит мама. – Лучше вернемся, Ти-Пи.

Выехали за ворота, уже не трясет. Ти-Пи стегнул Квини кнутом.

– Что ты делаешь, Ти-Пи! – сказала мама.

– Надо же ее взбодрить, – сказал Ти-Пи. – Чтоб не спала на ходу.

– Поворачивай обратно, – сказала мама. – Я боюсь за Квентину.

– Здесь не повернешь, – сказал Ти-Пи.

Доехали, где шире.

– А здесь ведь можно, – сказала мама.

– Ладно, – сказал Ти-Пи. Стали поворачивать.

– Что ты делаешь, Ти-Пи! – сказала мама, хватаясь за меня.

– Надо ж как-то повернуть, – сказал Ти-Пи. – Тпру, Квини.

Мы стали.

– Ты нас перевернешь, – сказала мама.

– Так что же вы хотите? – сказал Ти-Пи.