Шумерские ночи
Шрифт:
Заполучить подобного «подселенца» — весьма и весьма сомнительное приобретение. Контролировать его удается очень редко. Гораздо чаще чужая магия сама начинает хозяйничать в новом теле, старается подчинить его своей воле, поработить душу и разум. Но собственным разумом она при этом не обладает — это не демон, не дух, а всего лишь сгусток астральных эманаций, обрывок души мертвого мага.
Правда, очень злобный обрывок. Ведь это не белая магия, не серая. Это магия черная, враждебная всему живому. Самое лучшее, что может сделать человек, заполучивший
Халай Джи Беш трусливо взвыл, кусая пальцы. Он бы охотно убил себя сам, чтобы избежать продолжительных мук, но это ему мешал сделать все тот же страх. Нож выпадал из старческих пальцев, едва поднесенный к горлу. Губы плотно сжимались, отказываясь впускать в рот ядовитый настой. Халай слишком долго бегал от смерти, чтобы найти силы совершить подобное.
К тому же самоубийц в Куре ожидает крайне незавидная участь.
В конце концов Халай все-таки собрался с духом. Он зажмурил глаза, замахнулся и ударил себя ножом в живот. В воздухе едва заметно сверкнула Личная Защита.
Халай досадливо посмотрел на нож и повторил попытку.
Истратилась вторая Личная Защита.
Потом третья. Потом четвертая. Халай замахнулся было в пятый раз… но в последний момент вспомнил, что Личные Защиты кончились. Он отбросил нож в сторону и горько заплакал.
— О боги, как я несчастен!.. — всхлипнул старик, подходя к окну. — Есть ли на этом свете кто несчастнее меня?! За что мне выпал такой жребий, за какие грехи?! Я всю жизнь делал только хорошее!
Взяв стоящий на подоконнике обсидиановый шар, Халай пристально всмотрелся в него и забормотал заклинание, которое за последние часы произносил уже раз десять.
В этот раз результат был таким же, как и во все предыдущие. В шаре отразилось птицеподобное существо с парой черных крыльев — Хубут-Табал, демон смерти, провожающий в Кур умерших. Этот знак двояко не истолкуешь — любой маг знает, что призвать Хубут-Табала может лишь тот, кто сам стоит на пороге смерти.
Халай Джи Беш сумрачно уставился на изображение. Какая ирония судьбы — он, великий демонолог, всю жизнь сковывавший и усмирявший посланцев иных миров, сейчас глядит на одного из них и дрожит от страха. Бороться с Хубут-Табалом бесполезно и бессмысленно — и даже не потому, что он настолько могуч. Просто посланец смерти не тождественен смерти. Он не убьет Халая, а всего лишь вынет душу из уже мертвого тела и отправит ее в Кур.
Смерть же наступит в любом случае.
— Дайте мне еще немного времени!.. — жалобно попросил Халай. — Еще времени!.. Я еще так молод, я еще столького не сделал!
Хубут-Табал в обсидиановом шаре достал из-под крыла глиняную таблицу. Поводив по ней пальцем, он устремил на Халая холодный птичий взгляд и отрезал:
— Нет.
— Но, может быть…
— Нет. Азимуа внесла твое имя в таблицу.
— Но она меня даже не предупредила!
— Она никого не предупреждает. Кто ты такой, чтобы для тебя делали
— Я Халай Джи Беш, магистр шумерской Гильдии магов!
— Для нас все смертные одинаковы, — равнодушно произнес демон смерти. — Возможно, тебя утешит тот факт, что в таблицу вносят только тех, кто и так уже прожил чересчур долго. Большинство смертных успевает умереть до того, как Азимуа о них вспомнит.
— Не утешает!
— Могу только посочувствовать.
— Я точно не могу убедить Азимуа внести изменения в таблицу?! — стиснул шар Халай.
— Нет. И прекращай вызывать меня по пустякам. Мое терпение велико, но не безгранично.
— Я всего лишь хочу жить! — взвыл Халай.
— Еще раз меня побеспокоишь — утоплю в подземной реке, — отрезал Хубут-Табал, разрывая связь.
Гладкая поверхность снова стала беспросветно черной.
Как и будущее Халая Джи Беш.
Креол сунул лицо в фонтан и плеснул воды на затылок. Еще одно жаркое утро. Дворец Вором расположен в удивительно неудачном месте — на самом краю пустыни, открытый всем солнечным лучам. Крупных поселений поблизости нет — только Брузак, крохотный городишко с парой сотен жителей.
Единственная растительность, в изобилии встречающаяся вокруг Ворома, — финиковые пальмы. Как и сам дворец, они принадлежат Халаю Джи Беш. Урожай убирается Дважды в год — и он очень богатый. Настолько богатый, что Халаю обычно приходится нанимать дополнительных работников. Экономя на каждом сикле, старый скряга всегда отряжает им в помощь собственных учеников.
За десять прожитых здесь лет Креол превосходно научился собирать финики.
И возненавидел их до глубины души.
— Ты уже проснулся, зловонная отрыжка Нергала?
Креол неохотно повернул голову. На галерее, опоясывающей внутренний двор, стоит скрюченный старикашка в теплом шерстяном халате и высокой шапке, натянутой на уши. Вконец одряхлев, учитель стал мерзнуть даже в жаркий полдень. Кровь с годами совсем остыла, уже не греет.
— Опять бездельничаешь, ничтожество? — проскрипел Халай, с трудом спускаясь по лестнице. — Ни на что не годный маленький ублюдок…
Креол злобно прищурился. Он уже давно возвышается над учителем на голову и отрастил бороду в полладони, но Халай все равно считает его малолетним сопляком.
Конечно, он-то почти на девяносто лет старше…
— Факелы не горят, — хмуро констатировал Халай. — Что ты вечно впотьмах шаришься, зажги огонь!
На лице Креола ничего не отразилось. Сам он не нуждался в дополнительном освещении — небо безоблачно, солнце высоко. Но учитель уже несколько лет страдает куриной слепотой. Причем настигает она его не только в сумерках, но и посреди бела дня.
Не желая пререкаться, ученик мага поднял руку и картинно прищелкнул пальцами. Восемнадцать факелов, выстроившиеся вдоль двора полукругом, вспыхнули одновременно. При ярком солнечном свете их пламя выглядело довольно жалко, но Халай остался удовлетворенным.