Шумерские ночи
Шрифт:
Даже если Лигнид однажды утратит магическую силу, на его образе жизни это не скажется.
— Големная мастерская должна быть в западном крыле — хмуро сообщил Креол, шагая по коридору.
— Меня на самом деле интересуют не големы, — ответил Аханид. — На голема я тоже взгляну, но меня больше интересует… сам пока не знаю. Узнаю, когда увижу.
Пройдя несколько шагов, лугаль спросил:
— А почему ты решил, что големная мастерская в западном крыле?
— Там проходит оросительный канал.
— И что?
— Рядом с ним выстроен горн.
— И что?
— Лигнид
— В самом деле? А какого они обычно размера?
— Любого. Зависит от того, для какой цели его делают. Голем может быть ростом с палец, а может — с башню.
— Должно быть, нелегко запихнуть такую крупную штуку в горн… — задумался Аханид.
— Их обжигают, когда они еще маленькие.
— Что ты имеешь в виду?
— У глиняных големов есть одно преимущество… и одновременно недостаток, — неохотно начал объяснять Креол. — В отличие от каменных и металлических, глиняные способны расти. Обычно их делают совсем маленькими — ростом с младенца. Но потом они начинают увеличиваться.
— И как быстро они растут?
— По-разному. Зависит от количества вложенных чар.
— А сколько времени они растут?
— То же самое. Зависит от количества вложенных чар. Хотя их редко выращивают слишком крупными.
— Почему?
— В глине иногда зарождается духовный суррогат. Чем больше голем, тем проще ему зародиться. А голем с таким суррогатом умственно становится подобен человеку.
— Это плохо?
— Конечно. Ведь он, как и люди, рождается с чистым разумом. Представь себе грудного младенца десяти локтей ростом, неуязвимого для стрел и копий и сильного, как три боевых слона. Думаешь, хорошо будет?
— Хм… — задумался Аханид. — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.
— У тебя есть дети?
— Четверо, скоро родится пятый. Моей младшей недавно исполнилось два года — и один Таммуз знает, сколько бедствий претерпевает от нее мой дом. Страшно представить, что бы она могла вытворить, будь у нее мощь голема.
— Боги вообще очень мудро поступили, повелев всем живым существам рождаться маленькими, слабыми и беззащитными. Этим они избавили нас от множества проблем.
Аханид осматривал поместье некроманта с дотошностью мытаря. Он не пропустил ни одной комнаты, ни одного уголка. Все рабы и наложницы были допрошены, и никто из них не рассказал ничего полезного. Никто не видел никаких убийц, никаких подозрительных людей. Все смерти, кроме последней, были несчастными случаями, следствием злого рока. Возможно, на поместье наложено проклятие.
Однако Креол отверг эту версию. Он не переставал принюхиваться, прислушиваться и присматриваться, прощупывая сложную паутину аур, но пока что не заметил никаких следов проклятия. А черное заклинание такой силы не может быть совершенно незаметным. Оно просто обязано где-то проявиться, нарушить астральный узор грязными пятнами и рваными дырами.
Хотя «астральная грязь» здесь есть — причем очень много. Но это своя грязь, родная.
С каждой минутой Креол думал о хозяине дома все хуже и хуже. Судя по количеству
Уж на что неопрятным стариком был Халай Джи Беш, но аура во дворце Вором отличалась кристальной чистотой. Покойный демонолог относился к таким вещам очень серьезно и к тому же приучил учеников.
Аханиду о своих наблюдениях Креол не сказал. Это пока еще ничего не означает. У многих есть дурные наклонности — кто-то беспробудно пьет, кто-то втягивает сладкие дымки, кто-то ласкает мальчиков, а кто-то, как Лигнид, Разводит астральный свинарник. Нельзя обвинять в убийстве только на основании магической нечистоплотности.
— Каково твое мнение? — спросил Аханид, словно подслушав мысли Креола. — Это он убил?
— Не знаю, — пробурчал Креол. — Вообще не понимаю смысла всей этой возни. Лигнид — аристократ и мастер Гильдии. Не вижу, почему бы благородному магу не убить кого-нибудь. В мире много людей, и они все равно когда-нибудь умрут.
— Этим мы и отличаемся от варваров, маг. Мы живем в империи — и живем по закону, а не по произволу. Закон не позволяет одним подданным императора убивать других по собственному хотению. А если уж убил — будь готов принять наказание.
— В таком случае давай просто схватим его и будем пытать, пока не признается.
— Это я бы сделал с удовольствием, — вздохнул Аханид. — Но ты сам сказал, что Лигнид — аристократ и мастер Гильдии. Я не могу просто так начать пытать столь важного человека. Что, если он невиновен?
— Никто не узнает. Привяжем ему камень на шею и сбросим в Тигр. А если кто-нибудь спросит, я подтвержу, он был виновен.
— Не искушай меня, маг. Мне очень нравится твое предложение, но мы не можем так поступить.
— Вообще-то можем.
— Можем, но не станем.
— Смотри, не пожалей потом… — проворчал Креол. — А если окажется, что он все-таки невиновен? Мы так его и отпустим? Вся проделанная работа — волу в зад?
— Если он невиновен, мы найдем того, кто виновен.
— Тогда я надеюсь, что это все-таки Лигнид. Очень надеюсь.
— Почему?
— Потому, что мне надоела эта возня. Какая же все-таки дурацкая работа — служить в страже! Жду не дождусь, когда смогу с ней распрощаться. И искупаться я до сих пор не искупался… Кстати, а что будет, если Лигнид виновен?
— Пока не могу сказать. Человека его рода и звания будет судить лично император.
— А если император его казнит, мне можно будет забрать его поместье?
— Нет, конечно. Какое у тебя на это право?
— Я хочу переселиться в дом побольше.
— А я хочу, чтобы в Евфрате вместо воды текло вино. Исполни мое желание, тогда я исполню твое.
Креол злобно прищурился, но ничего не сказал.
Обыскав внутренние помещения, Креол с Аханидом вышли в священный дворик. Обычно его делают небольшим — десяток шагов в длину, десяток в ширину. Но этот оказался гораздо просторнее — благо места вдоволь, поместье обширное. Гонки колесниц не устроишь, но выгулять онагра сгодится.