Шумерский лугаль
Шрифт:
8
У нас в самом разгаре сезон, который в Индии и восточнее ее называют сезоном дождей, а здесь это, скорее, сезон сырости, туманов и коротких и скупых дождей, и я опасался, как бы утром не полило. Нет, отделались привычным туманом, густым и тяжелым, похожим на сметану, после которого камни, стволы деревьев, листья были покрыты толстым слоем росы, стекающей тоненькими ручейками по горному склону. Из-за высокой влажности сильно потеешь и устаешь во время ходьбы. К тому же, на мне кожаный доспех, коротковатый, еле живот прикрывает, и кожаная шапка, похожая на опрокинутый горшок и набитая овечьей шерстью, которая должна смягчить удар сверху по голове. Если ударят сбоку, пеняй на себя. Аборигены привыкли и к жаре, и к доспехам, им легче, а я еле плетусь, слабое звено. Если бы не был командиром, ушли бы без меня. Апахнан в утешение говорит, что амореи тоже непривычны к такому климату. По ту сторону гор намного суше. Я был уверен, что там пустыня, но халафы утверждают, что там, скорее, полупустыня или
Мы идем наперерез амореям. Халафы знают, через какой перевал пришли враги. Той же дорогой будут возвращаться. Они всегда там ходят. Я спросил, почему до сих пор не сделали в горах дозорный пост, не говоря уже о крепости? Апахнан ушел от ответа. Подозреваю, что никто не хочет служить там. За большое вознаграждение, наверное, нашлись бы желающие, но общине Лухтата не по карману содержать два гарнизона, а правителя Тиднума проблемы глухой провинции не интересуют.
Ближе к полудню мы выходим к дороге, ведущей из приморской долины на противоположную сторону гор. Это, скорее, горная тропа, по которой могут идти два-три человека в ряд. Я нахожу место, где она как бы в ложбине между сравнительно крутыми склонами, поросшими редкими пучками трав, а выше, где уклон становится меньше, заросли кустов и кривых низких деревьев. В этих зарослях я и выбираю места для лучников, которые составляют примерно две трети из сорока человек отряда. Остальные прячутся в кустах выше по тропинке, где удобный спуск к ней. Я не знаю, сколько амореев в отряде, но, думаю, раза в два больше, чем нас, и им придется разделиться, чтобы охранять добычу и спереди, и сзади. Да и на узкой тропе широким фронтом не попрешь. К тому же, как мне рассказали халафы, амореи предпочитают сражаться рассыпным строем. Они хорошие пращники, а эта военная профессия требует свободное пространство впереди и справа или слева, если человек левша.
Они появились примерно через час после нас. Меня уже начало смаривать на сон, когда дозорные донесли, что враг приближается. Как я и предполагал, амореи разделились на две части, причем впереди шла большая, человек тридцать пять. В ней был и предводитель банды. У него единственного на голове бронзовый шлем, по форме напоминающий мой кожаный, только ниже. У остальных голову прикрывали войлочные островерхие шапки с узкими полями, напоминающие колпаки западноевропейских алхимиков. Щитов не было ни у кого, даже трофейные не захватили. Защитным доспехом амореям в придачу к длинным кожаным жилеткам служили войлочные плащи наподобие бурок, сейчас свернутые и закрепленные за спиной на уровне лопаток рядом с кожаными котомками с припасами. Набедренные повязки из шерстяной ткани черного цвета. На ногах сандалии с задниками, от которых идут две кожаные полоски, завязанные спереди. Значит, подошвы плотно прилегают к ногам. В одной руке копье, короткое и тонкое. У альмогаваров дротики были такой же толщины и короче всего сантиметров на пять-десять. На широком поясе слева или ближе к середине висит нож в кожаных ножнах, а справа — праща и мешочек с камнями. Шли медленно, чтобы отара поспевала. Они захватили именно ту, которую я повстречал первой в эту эпоху. В ней с полтысячи голов. Бараны и овцы постоянно уходили с тропы, чтобы отщипнуть пучок травы. Идущие сзади амореи лупили их древками копий, возвращая на путь истинный. Нападения они не ждали.
Я пропустил предводителя вперед, чтобы был спиной ко мне, после чего выпустил в него стрелу. Целился в спину ниже свернутого войлочного плаща. Пока стрела летела, успел выпустить еще одну в самого рослого воина. Обе попали в цель. Предводитель сразу завалился вперед, а дылда успел повернуться лицом ко мне прежде, чем получил еще одну стрелу в спину с противоположного склона. Лучники-халафы начали стрелять вслед за мной. Враги заметались, ища укрытие и быстро развязывая плащи, но стрелы быстро выкашивали их. Человек пять побежали вперед. Двух снял я, остальных перебили выскочившие на тропу копейщики, которые потом прибежали к раненым и убитым амореям и покололи копьями и тех, и других на всякий случай. После чего заорали радостно, распугав баранов и вторую часть вражеского отряда. Несколько амореев достали было пращи и приготовились к сражению, но победные крики лишили их боевого задора. Развязав плащи и развернувшись, они побежали вниз по тропе. Сражение продлилось от силы минут десять. Преследовать разбежавшихся врагов никто не собирался. Наверное, чтобы те из них, кто доберется до своего племени, предупредили сородичей, что сюда лучше не соваться.
Я насчитал тридцать семь трупов. Их раздели и разули, сложив одежду и обувь на войлочные плащи и завязав в узлы. Оружие упаковали отдельно, в том числе и пращи, которыми среди халафов мало кто умеет пользоваться. Наверное, продадут купцам. В нынешнем скудном материальном мире на каждую вещь есть покупатель. Мне отдали мои стрелы, испачканные кровью. По халафской примете такие стрелы и в следующем сражении захотят напиться крови. Апахнан с важным видом преподнес мне бронзовый шлем и нож аморейского предводителя. Я с важным видом принял трофеи, сразу примеряв шлем. К моему удивлению он оказался немного великоват, но под шапочку будет в самый раз. С непривычки шлем показался мне тяжеловатым. Ничего, привыкну, и потяжелее носил когда-то. Убитых хоронить не стали, бросили на тропе. Скорее всего, и разбежавшиеся соратники не будут делать это, пойдут домой другой дорогой, так что у хищного зверья и птиц сегодня будет день живота и праздник желудка. Над нами уже кружилось несколько падальщиков.
Обратно пошли мы тем же путем, что прибыли к месту засады. Я разделил отряд халафов на три части. Впереди на удалении метров сто шли шесть человек передового дозора, в задачу которых входила и проверка кустов по обе стороны от тропы, чтобы и самим не попасть в засаду. Следом шагали остальные лучники с приготовленным к бою основным оружием. За ними, возмущенно блея, бежали бараны, овцы и ягнята. Замыкали походный строй копейщики, нагруженные добычей. Я шел вместе с лучниками. Бронзовый шлем делал меня альфа-самцом.
Все жители Лухтата стояли на крепостных стенах и приветствовали нас радостными криками. Ближайшие несколько месяцев им будет, о чем поговорить. Вечером был большой праздник. Зарезали трех быков, намочили их кровью рот богини-матери Унаны и выделили ей лучшие куски из каждой туши. Остальное запекли на кострах и съели все вместе. Оказывается, жрец Ассис еще до начала нашего похода сообщил воинам, что это богиня Унана прислала меня им в помощь. Результат сражения он не огласил на всякий случай, но теперь-то всем было ясно, что меня прислали именно для того, чтобы победить заклятого врага. Потом были пляски под примитивную музыку. Мне предлагали потанцевать с девицами, но я отказывался, ссылаясь на неумение. Мало ли, что у них значит танец с девушкой?! Ни одна из них не торкнула мое сердце, так что лезть в ловушку ни к чему. В пиршестве и танцах, затянувшихся допоздна, участвовали на этот раз и дети. Наверное, чтобы запомнили, какие халафы отважные воины, а то ведь следующая такая возможность может и не выпасть до конца жизни.
9
Урские, точнее, шумерские купцы приплыли на трех судах, которые напомнили мне русские ладьи. Длина метров пятнадцать, ширина около пяти. Нос от кормы не отличишь. Корпус из досок встык, извне жирно вымазан битумом. По восемь весел с кожаными уключинами с каждого борта. Есть съемная мачта, у которой два степа, в зависимости от того, какой оконечностью идут вперед. Парус прямой, сплетенный из тростника. Часть членов экипажа была похожи на халафов, часть на амореев, часть, включая трех купцов, отличались и от тех, и от других: волосы имели черные, но прямые, головы более вытянутые, носы приплюснутые, а глаза с легкой раскосостью. На одном из судов экипаж был заметно меньше, и у двоих, сидевших на баке, были перевязаны раненые руки. Как догадываюсь, кто-то предлагал купцу поделиться, но не хватило силенок или опыта уговорить.
Вытащив суда носами на речной берег, купцы купили у халафов трех баранов и принесли их в жертву глиняным божкам, выставленным возле костров — обмазали кровью. Остатки крови выплеснули в костры, наполнив окрестности не самым приятным запахом. В кишках долго возились, что-то рассматривая, а потом выбросили в реку. Остальное испекли на кострах и съели. После чего выгрузили на берег часть привезенного, но торговать начали только на следующе утро.
Купец и по-халафски, и по-шумерски называется дагмар. Все трое были одеты в рубахи-безрукавки из льняной ткани темно-красного цвета, а их работники — в черные шерстяные набедренные повязки, более длинные, чем у халафов, закрывающие колени. На головах серые фетровые шапки с узкими обвислыми полями. Волосы подстрижены так, что закрывают уши и шею. У одного на шее висел на льняном гайтане амулет из слоновой кости — судя по отсутствия сисек, стилизованная фигурка толстого мужика, наверное, бога, ответственного за торговлю. Как мне объяснили, сейчас богов много и у каждого узкая специализация. Именно у этого купца были потери в экипаже. Видать, неправильного бога выбрал. У второго купца левую руку обвивала тонкая змейка из металла, похожего на золото. Третий на указательном и безымянном пальцах имел по вроде бы золотому перстню с синей ляпис-лазурью, причем камни были внушительного размера, словно предназначены не для украшения, а вышибания зубов. Застежки ремней у всех троих были из бронзы, но незамысловатые. Ножны висевших на кожаных поясах, длинных, кривых ножей изготовлены из черного дерева и бронзы, а рукоятки — из рога носорога, если не ошибаюсь. Судя по украшениям, шумеры продвинутей халафов: им уже есть, чем усложнять себе жизнь. На ногах у купцов кожаные сандалии с задниками, похожие на аморейские, только завязывались по-другому: перекрещивались на подъеме, затем пропускались через петли, пришитые к подошвам по бокам примерно посередине длины, и завязывались над стопами.
Торг проходил как-то слишком спокойно, а по меркам народов, которые будут заселять эти места через энное количество веков, и вовсе скучно. Халафы Лухтата торговаться не умели и не любили. В поселение этого не требовалось, потому что каждый знал, что и сколько стоит. Купцы время от времени забывали это, пытались раскачать покупателей, но те сразу разбегались. Привезли шумеры тонкие ткани, шерстяные и льняные, выкрашенные в разные цвета, посуду, оружие, орудия труда и самые разные застежки и заколки из бронзы, битум в больших глиняных кувшинах, красное вино в бурдюках… Обменивали свои товары в первую очередь на жемчуг и благовония. Груз этот был легок и компактен. Чтобы не гнать суда в балласте, заодно скупали более дешевые и менее выгодные товары: на дно укладывали доски, брусья, шесты и посуду из разных пород деревьев, вторым слоем — выделанные кожи, третьим — овчины.