Шумеры
Шрифт:
— А мы подозревали отчима. У него с девочкой не всё складывалось хорошо…,- потёр в задумчивости Костя.
— Не спеши, девочка бежит, её кто-то позвал с балкона, сейчас я подниму глаза и посмотрю кто это… Молодой мужчина. Балкон крайний слева от стояка на третьем этаже.
— Это их квартира и это отчим.
— А нам он ничего не сказал об этом. — Добавил Семёнович.
— Посмотрю, когда и кто убрал этот люк. Вот это номер! Этот же мужчина полчаса назад…
— Значит, всё же он чётко распланировал и просчитал под несчастный случай. Но у нас нет доказательств.
— Там гуляла женщина с доберманом, коричневого цвета. Сама она полная, в вязаных рейтузах и мужской тёмной куртке, пошла в соседний дом, в крайний подъезд.
— Она видела, как он снимал этот люк?
— Да. И женщины у соседнего подъезда слышали, как он звал её с балкона. Одна — в сером плащевом пальто и белой вязаной шапке, другая — в коричневой короткой дублёнке в норковой шапке берет с меховыми шариками сбоку.
— Спасибо Людмила Александровна, мы сейчас доставим вас до офиса, — заторопился Костя.
— Людмила Александровна, а вот ещё…,- собрался было задать вопрос Семёнович, но Костя шикнул на него и тот замолчал.
— Ребята не обижайтесь, если это не ребёнок, то подождёт. Я устала, отвезите меня в офис компании.
40
Эдик видел из окна, как подъехала машина ментов, и Костя с Семёновичем выскочили проводить Люду. Долго прощались, целуя пальчики, наконец, она оторвалась и вошла в здание. Оставив окно в покое, он заторопился к лифту. Кабина остановилась перед ним, и усталая Люда подняла на него глаза…
— Не ругайся и покорми, я есть хочу.
— За какими макаронами надо было себя так морить? — подтолкнул он её в свой кабинет, попросив секретаря приготовить горячего чая и разогреть еду. — Разденься, помой руки и садись. Я взял на всякий про всякий тебе обед. Так и подумал, пробегаешь, высунув язык, оставшись голодной.
— Мне предлагали пообедать, но я же знаю, что вкуснее тебя, меня никто не покормит.
— Вот хитруля, ешь.
— А ты?
— Я обедал. Пожалуй, чаю с тобой выпью… Где носилась?
— Ты статью прочитал? Ну вот. Была у того журналиста, беседовала…
— Он помнит что-то от той твоей беседы?
— Ему не надо. Зато я знаю, где этот институт находится. Правда, я молодец?!
— И всё?
— А что ты ещё хотел услышать?
— Как ты в компанию ментов попала?
— Эд, подсматривать не хорошо…
— В окно в самый раз. Так как?
— У них девочка пропала, я должна была помочь.
— И что случилось?
— Не спрашивай, такая трагедия. Девочка погибла. Трагедию под несчастный случай организовал отчим. Мать ещё не знает, ни о гибели дочери, ни о такой бяки любимого.
— Неужели такое возможно?
— Как видишь…
— Что происходит с народом…
— Это сбой программы, дорогой, и он не случился сегодня, это со дня распада пары Евы и Адама.
— Малыш, ты нормально себя чувствуешь?
— Всё хорошо. Потрогай, как он шевелится. Это он пообедал и теперь радуется твоему голосу.
— Малыш, не мори себя и его голодом, грызи яблоко… Пусть лежит у тебя в сумки постоянно какой-нибудь фрукт. Мне страшно хочется подержать маленькую ручку, погладить маленькую головку, прижать к себе… Я его, правда, чувствую. Вот это, наверное, головка, а тут ножка, ох, как он тебя пнул…
— Голос твой узнал и радуется. На счёт яблока я учту. Ты не нашёл себе помощников?
— Не получается пока, заяц.
— Не волнуйся, ребята помогут.
— Ты им сказала?
— Нет. Я им показала Шумер. Они захотели посмотреть суд. И заблокировала им память. Помнить будут, а воспроизвести нет. Мы домой по плану едем или есть накладки?
— Пока по плану, малыш… Будь осторожна, — прижал он её к себе.
— Я пойду, не буду тебе мешать.
Вечером побыть только вдвоём долго не удавалось, приехала Тина. Она привезла снохе одежду для беременных. Погладила и послушала округляющийся и шевелящийся животик и, поужинав с ними, болтала ещё весь вечер, не собираясь так скоро покидать их. И только неоднократные напоминания Эдика матери о том, что поздно добираться опасно, с горем пополам подняло её. Тина поглядывала на Люду, желая страшно остаться, и та сдалась:
— Эд, уже поздно отправлять её в дорогу, пусть останется у нас, тем более твой отец в командировке и её никто не ждёт. — Потёрлась она щекой о его грудь.
— Обошли меня со всех сторон, как быстро вы спелись.
Тина обрадовано улыбнулась и, обняв невестку, увела с собой в комнату, закреплённую в этом доме за ними.
— Вот я этого и боялся, — ворчал Эд, недовольный похищением жены, отправляясь в кабинет.
А Тина сразу взяла невестку в оборот.
— Детка, садись и расскажи, как он тебе?
— Вы об Эдике?
— Я женщина. Мне же интересно.
— Всё отлично.
— Ты не представляешь, сколько я выплакала слёз… Сколько молилась и ездила по старым храмам. Всегда во всём везунчик. Мужик, прямо картинка из «плейбоя» и такой зловещий поворот судьбы. Сердце себе всё изорвала, отец поседел. Детка, мы всё сделаем, лишь бы тебе было хорошо.
— Не надо беспокоиться. Я люблю и любима, этого достаточно для нашего счастья. Нам хорошо вместе.
— Как бы я хотела, чтоб это было правдой. Но как же вы смогли…,- она помялась, подбирая слова, но Люда выручила её.
— Мы приспособились получать удовольствие и быть счастливыми. Это не трудно, если между людьми есть любовь. А ребёнок — это вообще благословение нашему союзу.
— Детка, вы старайтесь на мелочи не растратить любовь и не разменять карту чувств. Поверь жизнь она всякая.
— Мы не разойдёмся и не разменяемся. Вы верите в судьбу? Вот это она. И он половинка моего яблока. Если вас беспокоит период притирки характеров, то мы их давно прошли и это касается земных пар. А когда складываются две половинки одного, такие мелочи уже не грозят.