Шурик - Повелитель травы
Шрифт:
— И что же ты тогда сделал? — спросила Линда.
— Сжег все три тетради с описанием алгоритма, — усмехнулся Шурик. — Девять месяцев подряд даже не пытался пользоваться моей способностью. Приложил много усилий, чтобы стереть из памяти все свои рационально-логические конструкции. И однажды — совершенно случайно — вдруг сумел настроиться. Даже впал в эйфорию. Проверил — способность осталась при мне. Все работает, и это главное. Но с тех пор я реже этим пользуюсь.
— Почему же? — спросила
— Не совсем, — Шурик изобразил печальную улыбку. — Тут есть правило. За использование способностей созерцателя приходится платить. За все в этом мире приходится платить. И чем больше ты имеешь или умеешь, тем выше цена. Понимаешь хоть, о чем я?
— Примерно, — сказала Линда. — О том, что за все надо платить, я и раньше слышала. Но как и кому приходится платить за способности созерцателя?
— Мир взимает плату, — объяснил Шурик. — Не знаю, почему это происходит и каков механизм. Просто знаю, что так есть. Допустим, созерцатель наколдовал себе… ну, не знаю, там… «Мерседес». А на другой день его выгнали с работы, в его доме прорвало канализацию, и весь подъезд забрызгало «шоколадом» до третьего этажа… И так продолжается несколько дней. Или даже несколько месяцев — в зависимости от того, что, как и в какой степени созерцатель изменил в этом мире. Иногда у созерцателя может начаться беспричинная суицидальная депрессия. Многие молодые так и умирали. Поэтому нас так мало в этом мире.
— Подожди, если созерцатель может наколдовать себе «Мерседес» и кучу денег, зачем ему работать? — спросила Линда.
— Ха! — хохотнул Шурик. — Типичный вопрос начинающего идиота. Не обижайся, я и сам когда-то спросил то же самое. Это удивительное дело, но… Созерцателей и так можно по пальцам пересчитать. И, возможно, одному на сотню из нас удается вообще никогда в жизни не работать. В недавней истории есть один такой пример — Ошо Раджниш. Но у него такие способности были, что мы с тобой, Линда, до его уровня вряд ли когда-нибудь дорастем…
— Раджниш? — переспросила Линда. — Это дед на «Роллс-Ройсе»?
— Вот именно, — кивнул Шурик. — Ему ученики триста «Роллс-Ройсов» подарили. Ну, и кто он после этого?
— Гипнотизер? — предположила Линда.
— Мелко, — рассмеялся Шурик. — Гипнотизер и созерцатель — это примерно как муравей и динозавр. Ну хорошо, как ящерица и динозавр. Чем-то похожи, но размер имеет значение.
— Так почему большинству созерцателей приходится работать? — спросила Линда.
— Не поверишь, но это из-за наших же барьеров сознания, — снова рассмеялся Шурик. — По крайней мере, есть такая теория у Гималайского и ребят вроде него. Есть и другие теории, но мне больше нравится то, что сказал Гималайский. Короче, дело такое: нам с детства в мозги вбивают определенный образ мира. И не только образ мира, но и чувство долга, и то, что за все надо платить. И эти установки из нашего сознания хрен чем вышибешь. А поскольку наше сознание творит мир, то так и получается, что за применение способностей созерцателя мы получаем наказание. Нас наказывает наш же собственный ум. Понимаешь логику?
— Что-то не очень, — Линда покачала головой. — Похоже на испорченный солипсизм.
— Как хорошо ты выразилась! — воскликнул Шурик. — Мир и есть испорченный солипсизм. Ну, это все равно как смотреть на звезды через телескоп с поцарапанной линзой. Причем с сильно поцарапанной линзой. И у каждого человека этот телескоп свой, телескопы всех людей одинаковые, а царапины на них разные. И понятно, что все мы видим одно и то же. Например, все телескопы настроены на одну и ту же звезду. Но каждый видит на ней СВОИ царапины! Отсюда и все различия между людьми. Вся наша так называемая «индивидуальность».
— И что, все люди смотрят на одно и то же? — спросила Линда.
— Ну, с незначительной долей отклонения, — усмехнулся Шурик. — Все великие мистики всех времен и народов добивались только одного — слегка смещали угол зрения своего телескопа. В ту или иную сторону. Но каждый мистик-то реально смещал СВОЙ телескоп, а уж что из этого напридумывали все их последователи… Начиная с того, что мир есть земной шар, и завершая тем, что мир есть навозный шар, которого на самом деле нет, потому что он есть ум, а ума тоже нет.
— По-моему, дорогой мой Шурик, твоя красивая метафора о телескопах — это тоже разновидность бреда о том, что мир есть навозный шар, — заметила Линда.
— Конечно, — кивнул Шурик. — Но мне же надо как-то объяснить тебе то, как мир устроен. Любое объяснение есть бред. Потому что, кроме бреда, в этом мире все равно ничего нет.
Последний переулок
Минут десять они молча сидели на лавочке. Шурик начал тихо напевать песню о египетской фреске. Наконец, он, видимо, на что-то настроился, потому что резко встал и сказал:
— Пойдем!
Линда повиновалась. Они перешли дорогу и оказались в тесном лабиринте переулков между Бульварным и Садовым кольцом.
— Сейчас я помогу тебе настроиться, — усмехнулся Шурик. — Посмотрим, что из этого получится.
— Наверно, ничего, — вздохнула Линда. — Я ведь даже не поняла, с чего надо начать.
— Кастанеду читала? Внутренний диалог выключать умеешь? — спросил Шурик.
— Читала, но диалог выключать так и не научилась, — пробормотала Линда.