Шутники
Шрифт:
— Нет, — сказал он наконец, — я пойду сам.
Глава 4
Город начался незаметно: среди деревьев показалось одно здание, за ним другое, потом целая группа, и уже трудно было сказать, что это — большой городской сквер или парковый посёлок. Вслед за шумной компанией иллинов Лобов вошёл в ближайшее здание. На него почти не обратили внимания, в лучшем случае происходил обмен шутливыми репликами, в которых поминался космос и жизнь других миров. Присмотревшись, Лобов обнаружил, что в здании размещался спортивный клуб, по крайней мере, так сказали бы о его назначении на Земле. В клубе было людно, шумно и весело. Играли в мяч, прыгали в длину и высоту, с шестом и без шеста, с места и с разбега. Особенной популярностью пользовались прыжки на батуте. Лобов, сам неплохой спортсмен, в молчаливом восхищении долго любовался гибкими оранжевыми телами, парящими в воздухе подобно птицам.
Выйдя из клуба, Лобов стал подряд заходить во все здания. Большинство из них имело развлекательное, спортивное или утилитарное назначение. Лобов не без удивления обнаружил, что иллины очень неприхотливы в своей личной жизни. Жили они в больших комнатах группами по нескольку десятков человек. У каждого в личном пользовании были койка, стул, нечто вроде тумбочки и низкая скамейка. И больше ничего! Это были не жилые дома в земном смысле этого слова, а общежития-спальни.
По пути Лобову попалось несколько столовых. В одной из них, заметив иллина с умными лукавыми глазами, Лобов задержался. Столовая представляла собой зал средних размеров с редко расставленными столиками, вдоль стен этого зала тянулись ряды однотипных прилавков, внутри которых под стеклом стояли самые различные блюда и напитки. Даже на Земле во время праздников Лобов не встречал большего разнообразия! Иллин не спеша закусывал, доброжелательно поглядывая на Лобова. Лобов огляделся вокруг и с непринуждённой улыбкой спросил:
— Какая разнообразная пища! Откуда она берётся?
— Оттуда, откуда же и напитки! — со смехом ответил иллин, опорожняя стакан прозрачного голубоватого сока.
— А напиток откуда? — прищурился Лобов.
— Ну уж, конечно, не из спортивного зала! Из кухни.
Лобов деликатно посмеялся вместе с собеседником, а потом осторожно продолжил допрос:
— Понятно. Но ведь пищу должен кто-то готовить?
— Кухня сама все готовит, — с улыбкой сказал иллин, приглядываясь к Лобову. — А вы, наверное, звёздный пришелец?
— А вы в них верите? — вопросом на вопрос ответил Лобов.
Иллин засмеялся.
— В принципе верю, но в данном случае нет. Уж очень вы похожи на иллина.
— Да, тут ничего не поделаешь.
Иллин оценил шутку, теперь он смотрел на Лобова с симпатией и интересом.
— А зачем что-то делать? Пусть все остаётся как есть!
— Согласен. Итак, кухня работает автоматически. Это понятно. Но ведь кухне нужны продукты, откуда они берутся?
— А откуда берутся воздух, вода и свет? — засмеялся иллин. — Они есть, вот что важно. Но уж если вам очень интересно, я скажу — продукты привозят из океана. Ночью, когда мы спим.
— Кто привозит? — быстро спросил Лобов.
Иллин от души рассмеялся. Весь вид его говорил — ну кто же не знает таких всем известных вещей?
— И продукты привозят по тем дорогам, что обрываются в океан? — спросил Лобов, надеясь, что это подтолкнёт иллина к ответу.
Но произошло нечто удивительное. Доброжелательная, несколько снисходительная улыбка сползла с лица иллина. Некоторое время он серьёзно разглядывал Лобова, пробегая взглядом с головы до ног, а потом поднялся на ноги. Он был высок, на голову выше Лобова.
— Да, — сказал он, и странная, чуть смущённая, чуть удивлённая улыбка тронула его губы, — теперь я верю, что вы звёздный пришелец.
И, не прибавив ни слова в объяснение, иллин повернулся и неторопливо вышел из столовой, высоко неся крупную голову.
Ошарашенный таким оборотом мирного разговора, Лобов проводил его растерянным взглядом, а потом опустился на стул и потёр лоб, стараясь привести в порядок мысли. Итак, на дороги, ведущие к океану, наложено табу. О них нельзя упоминать! Объяснение может быть лишь одно — дороги связаны с чем-то неприятным, может быть, страшным в жизни иллинов. Не любят же нормальные люди вспоминать конфузные случаи своей жизни, говорить о грязи, думать о покойниках и неизбежности смерти. Дороги, по которым ничего нельзя привезти, а можно только вывезти. Не по этим ли дорогам иллины платят свою страшную дань в обмен на беспечную дневную жизнь?
Лобов тяжело поднялся со стула и вышел из столовой на свежий воздух. Дождь перестал, смеркалось, где-то за облаками солнце уходило за горизонт. Влажная дымка размывала контуры зданий и деревьев. Близилась ночь. Элои и морлоки! Именно по ассоциации с уэллсовским романом Лобов там, в кают-компании, высказал мысль о стадах иллинов. Высказал несерьёзно, под влиянием минутного раздражения и усталости. Но может ли такое быть на самом деле? Чтобы одни разумные прямо пожирали других, пусть бывших разумных? Нет, такому кошмару не должно быть места во вселенной!
— Алексей! — окликнул Лобов Кронина, страховавшего его выход в город.
— Слушаю. Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил инженер.
— Все в порядке. Выведи меня на ближайшую дорогу. Я пройду к океану.
— Не поздно ли? Уже темнеет, — предупредил осторожный Кронин.
— Это хорошо, что темнеет, — рассеянно сказал Лобов и, не отвечая на реплику инженера, добавил: — Будь в готовности, Клим пусть дежурит в уникоде. Могут быть неожиданности.
— Понял, — после паузы ответил Кронин, — даю пеленг.
По пеленгу, данному инженером, лавируя между домами и клумбами, Лобов напрямик пошёл к ближайшей дороге. Да-да, думал он, ничто в мире не делается просто так. Если некто заинтересован в существовании иллинов настолько, что удовлетворяет буквально все их прихоти, то и иллины непременно должны платить какую-то дань. Но разве обязательно дань должна быть такой страшной?
Темнело прямо на глазах. Дорога, выложенная полированными плитами камня, блестела как мёртвая, застывшая река. «У-ум! У-ум!» — пугливо гудел пушистый трехглазый зверёк типи. Трава по обочинам дороги была украшена разноцветными огоньками цветов. Столько их! И совсем крохотные, как искры, даже цвета не разглядишь — огонёк и огонёк, был и нет его, вспыхнул и пропал. И огоньки побольше — белые, розовые, зеленые и голубые. Они мерцали, вздрагивали и были так похожи на настоящие звезды, что на них нельзя было долго смотреть: начинала кружиться голова, а в сознание закрадывалось невольное сомнение — где же небо, вверху или внизу? Сама толща воздуха между искрящейся землёй и чёрными облаками была заполнена редкими блуждающими огоньками — это вылетали на ночной праздник насекомые и крохотные птички, величиной с напёрсток.
Вдруг сверху пахнуло тёплым воздухом, раздался ржавый скрип. Лобов прыгнул в сторону, под невысокое дерево и схватился за пистолет. Над его головой, совсем низко кружила большая ночная птица, её большие глаза то вспыхивали рубиновыми фонариками, то гасли. Лобов знал, что птица для человека не опасна, и все-таки её настойчивость и ржавый крик были жутковаты. Словно соглядатай неведомых хозяев, птица кружила, рассматривая Лобова, а потом поднялась выше и медленно бесшумно полетела вдоль дороги к океану.