Шуттовской рай
Шрифт:
– Вот это здорово, – прорычал командир. – Будто у меня и без того хлопот мало.
– Справедливости ради, сэр, следует признать, что это не совсем ее вина. Никто не предупредил ее, что нельзя выводить к публике наших подставных легионеров.
– Мне не приходило в голову, что она может это проделать, – ответил Шутт. – Ну, ладно… что сделано, то сделано, и мы ничего не можем изменить. Будем надеяться, что никто из наших противников не был на первом представлении… или, если и был, то не нашел ничего необычного в присутствии актера в нашей роте. Передайте
– Передам, – пообещал Армстронг.
– Одну минутку, лейтенант…
Командир слегка отклонился от курса, чтобы пройти мимо стойки регистрации отеля.
– Мистер Песивец, – позвал он и поманил управляющего пальцем поближе для краткого разговора. – Я слышал, все идет прекрасно. Теперь у вас достаточно комнат?
– Да, мистер Шутт. – Песивец выглядел слегка осунувшимся, но сумел собраться с силами и улыбнуться своему благодетелю. – Просеивание списка гостей должно обеспечить необходимое количество номеров. Мне пришлось повременить с размещением нескольких человек до тех пор, пока некоторых из "особых гостей", явившихся раньше, выселят из комнат, но я справляюсь.
– Хорошо… хорошо, – заметил Шутт и приготовился идти дальше. – Лейтенант Армстронг сообщил мне, что вы прекрасно работаете. Продолжайте в том же духе, и мы переживем это торжественное открытие.
Управляющий просиял.
– Благодарю вас, мистер Шутт. Полагаю, я удовлетворительно справился с той журналисткой?
Командир замер и с любопытством наклонил голову.
– С кем?
– С репортером, – повторил Песивец. – С той, с которой вы встречались, когда служили на Планете Хаскина.
– Дженни Хиггинс? Она здесь?
Теперь Шутт всерьез заинтересовался.
– Ну, да… я думал, вы знаете, – ответил управляющий. – Я узнал ее, когда она регистрировалась у стойки вместе со своим фоторепортером, и мне пришло в голову, что она может узнать некоторых из ваших людей – тех, которые здесь под чужими именами, – поэтому я сообщил по наручному коммуникатору вашей даме в центре связи. Я… я полагал, что вас поставили в известность.
– Нет… но думаю, вот-вот поставят, – мрачно произнес командир, пристально глядя на Армстронга, который старался не смотреть на него. – Лейтенант Армстронг… можно вас на пару слов?
– Что-то не так? – обеспокоено спросил Песивец.
– Насколько мне известно, нет. – Шутт улыбнулся. – А почему вы спрашиваете?
– Ну… вы на мгновение показались мне расстроенным… и я подумал, что сделал что-то не так.
– Совсем наоборот, – возразил командир, улыбаясь еще шире. – Я чрезвычайно доволен вашей работой. Лейтенант, почему бы вам не сказать мистеру Песивцу, как он прекрасно работает?
– Вы работаете прекрасно, мистер Песивец, – послушно повторил Армстронг. – Действительно, вся рота в долгу перед вами за то, что вы сделали.
Управляющий нахмурился.
– Простите?
– Наверное, вы не совсем ясно выразили свою мысль в последней фразе, лейтенант, – заметил Шутт.
– Я имел в виду долг благодарности, – уточнил легионер. – Мы не были бы там, где сейчас, если бы не вы.
– Ах, так. Э-э… благодарю вас, – произнес Песивец, неуверенно улыбаясь.
– Ну, теперь, когда с этим покончено, лейтенант, – сказал Шутт, все еще сохраняя улыбку на лице, – мне кажется, мы должны немного побеседовать.
– Гмм… я думал, сэр, что…
– Немедленно, лейтенант.
– Есть, сэр!
Бодрым шагом человека, отправляющегося на виселицу, Армстронг последовал за командиром в один из самых уединенных уголков вестибюля.
– А теперь, лейтенант, – произнес Шутт с натянутой улыбкой, – кажется, вы опустили по крайней мере один пункт в вашем "беспроблемном" докладе. Что вам известно об этой истории с репортером?
– Это произошло во время дежурства лейтенанта Рембрандт, сэр, – сказал Армстронг. – Она, вероятно, лучше всех сможет ввести вас в курс дела…
– Я не спрашиваю, когда это случилось, – перебил командир. – Я спрашиваю, что вам об этом известно.
Сохраняя каменное выражение лица в целях самозащиты, Армстронг внутренне содрогнулся. В Космическом Легионе существовала традиция, согласно которой признавалось право легионеров вольно обращаться с правдой в отношениях с лицами, не входящими в число своих. Так они и поступали, но в собственных рядах нужно было говорить правду. В ответ на это легионеры стали мастерами уклончивых ответов и бесстыдно переводили разговор на другую тему, что обычно срабатывало, но не в подобных случаях, если им настойчиво задавали вопрос в лоб.
– Ммм… поступило сообщение, как вы только что слышали, от Песивца, что репортер и оператор с планеты Хаскина регистрируются у стойки администратора, – монотонным голосом стал излагать лейтенант. – Лейтенант Рембрандт решила, и я с ней согласился, что…
– Минуточку. Когда это произошло?
Армстронг внимательно посмотрел на часы, прежде чем ответить.
– Примерно пятнадцать часов назад, сэр.
– Пятнадцать часов? Почему мне не сообщили?
– Я предлагал это сделать, сэр. Однако, когда мы попытались связаться с вами, Мамочка сообщила, что вы ушли из эфира примерно час назад, чтобы немного поспать, и Ремми сказала… виноват, лейтенант Рембрандт упомянула, что вы прежде поощряли ее принимать больше самостоятельных решений, поэтому она решила сама справиться с этим делом и не беспокоить вас… сэр.
– Понятно, – ответил Шутт, слегка поморщившись. Затем поднял бровь. – Похоже, что вы во всем этом участвовали. Разве дежурила не лейтенант Рембрандт?
– Да, сэр. Я… я просто слонялся поблизости, ожидая начала своего дежурства. Я все равно не спал, сэр, и решил помочь ей, раз уж оказался там. Она несколько раз делала то же самое для меня.
– Предполагается, что вы используете свое свободное время, чтобы поспать или как-то иначе отдохнуть, лейтенант. Поэтому вам и составили такое расписание. В противном случае вы не сможете действовать с максимальной эффективностью, если что-то произойдет во время вашего дежурства.