Швейк во Второй мировой воине

Брехт Бертольд

Швейк. Вот я и думаю - теперь, пожалуй, покатится в Баварию вагон с пулеметами. (Философически.) Но, возможно, пока он прибудет к месту назначения, пулеметы в Сталинграде будут уже ни к чему, а нужны будут аккурат сеялки, а вот в Баварии, может быть, как раз будут до зарезу нужны пулеметы. Кто знает?

VI

Субботний вечер в трактире "У чаши". Среди посетителей Балоун, Анна, Кати, молодой Прохазка, отдельно сидят два эсэсовца. Электрическая пианола

исполняет танцевальную музыку.

Кати (Балоуну). Я на допросе сообщила Бретшнейдеру, что

уже раньше слышала, - в деле со шпицем замешаны эсэсовцы. Я не назвала вашего имени, только имя вашего друга, пана Швейка. И я ничего не сказала о том, что пан Швейк сделал вид, что незнаком с вами, ведь он просто хотел завести разговор! Правильно я сделала?

Балоун. По мне, так... все правильно. Мне уже недолго здесь быть. И если я вернусь, так это будет чудо.

Анна. Не говорите с такой горечью, пан Балоун, это делу не поможет. И эсэсовец, что сидит там, обязательно пригласит меня танцевать, если я буду так сидеть. Пригласите меня.

Балоун собирается встать.

Копецка (в это время выходит вперед и хлопает в ладоши). Дамы и господа, сейчас половина девятого, как раз самое время сплясать нашу "беседу". (Полуобернувшись к эсэсовцам.) Так называется наш народный танец, мы пляшем его без посторонних, он, может быть, не всем понравится, зато он очень по душе нам самим! Музыка за мой счет. (Опускает монетку в щель пианолы и уходит в заднюю комнату.)

Музыка. Все присутствующие пляшут "беседу" и очень громко топают при этом, Анна и Балоун танцуют тоже. Танцуют, чтобы спровадить эсэсовцев, нарочно

спотыкаются у их столика и т. п.

Балоун (поет).

Нам не спится, полночь бьет,

Пан овес гулять идет.

Тюрли-тюрлм-ай-люли,

Молодухи в пляс пошли!

Остальные (подхватывают).

Ущипните нас, браточки,

У любой четыре щечки!

Тюрли-тюрли-ай-люли,

Молодухи в пляс пошли!

Эсэсовцы, чертыхаясь, поднимаются и пробиваются к выходу. Копецка выходит из задней комнаты и продолжает перетирать стаканы. Кати с первым посетителем

(из третьей картины) возвращается к столу.

Первый посетитель. Народные танцы в нашем трактире в моде лишь с недавних пор, но мы их очень любим, ведь всем завсегдатаям известно, что пани Копецка в это время слушает московское радио.

Балоун. Мне уже недолго осталось танцевать. Там, где я буду, "беседу" не пляшут.

Анна. Я слышала, мы очень неосторожно поступили, что пошли в парк у Влтавы. Там опасно из-за немецких дезертиров, были случаи нападения.

Первый посетитель. Только на мужчин. Нужно же им где-то раздобыть гражданское платье. В парке на Стромовке теперь каждое утро находят немецкие мундиры.

Кати. Кто лишится своего пиджака, не так легко достанет новый. Говорят, что бюро контроля на фабриках готового платья запретило шить платья и шляпы из бумаги. В связи с нехваткой бумаги.

Первый посетитель. Немцы очень любят заводить такие учреждения. Они растут как грибы после дождя. Лишь бы были должности, которые дают возможность не идти на войну. Лучше донимать чехов всякими придирками

молочный контроль, продовольственный контроль, бумажный контроль и так далее. Каждому охота отсидеться в тылу.

Балоун. Зато на мне они отыгрались. Будущее мое неотвратимо.

Анна. Не понимаю, о чем вы говорите.

Балоун. Вы это скоро узнаете, Анна. Вы, конечно, знаете песню "Тыща окон и ворот" о художнике, что умер молодым. Спойте ее, это соответствует моему настроению.

Анна (поет).

Тыщу окон и ворот не покрасит больше тот,

Кто отлично рисовал и девчонок целовал.

Рафаэль он был второй, крепко спит в земле

сырой...

Вы об этой песне?

Балоун. Об этой самой.

Анна. Иисусе! Вы ничего над собой не сделаете, пан Балоун?

Балоун. То, что я над собой сделаю, повергнет вас в ужас, барышня. Я не наложу на себя руки, нет, я устрою нечто похуже.

Входит Швейк со свертком под мышкой.

Швейк (Балоуну). А вот и я. Я принес мяса. На гуляш. Я не хочу благодарности, я возьму за это только твою миску, что на кухне стоит.

Балоун. Покажи-ка. Это говядина?

Швейк (энергично). Лапы прочь! Я не буду здесь развязывать. Добрый вечер, барышни, вы тоже тут?

Анна. Добрый вечер, мы все знаем.

Швейк (уводит Балоуна в угол). Что ты им тут снова выболтал?

Балоун. Только что мы с тобой знакомы и что это была хитрость, будто мы не знаем друг друга. Я не знал, о чем с ними говорить. Мою миску ты получишь. Считай, что ты вырвал своего друга из бездны, дай мне только понюхать через бумагу. Госпожа Малер, что живет напротив, обещала мне за нее уже двадцать крон, но я ноль внимания. Откуда у тебя это мясо?

Швейк. С черного рынка, мне продала его одна акушерка, а она получила его из деревни. Году в тридцатом она принимала ребенка в крестьянской семье, а у младенца во рту была маленькая косточка, тогда она заплакала и сказала: "Это означает, что мы все еще будем сильно голодать". Вот что она напророчила, а тогда еще немцев не было у нас. И вот крестьянка, мать ребеночка, стала ей каждый год посылать немного мяса, чтобы она не голодала, но теперь ей нужней наличные, ей нужно налог платить.

Балоун. Только бы у пани Копецкой нашелся красный перец!

Копецка (подошла к ним). Возвращайтесь к вашему столику, через полчаса я позову вас на кухню. А пока делайте вид, что ничего не произошло. (Швейку, когда Балоун пошел к своему столику.) Что это за мясо?

Швейк (укоризненно). Пани Копецка, вы меня удивляете.

Копецка берет сверток и осторожно заглядывает в него.

(Увидев, что Балоун о чем-то разговаривает с девушками, взволнованно жестикулируя.) Балоун, по-моему, слишком воодушевился. Нужно прибавить много красного перцу, чтобы это имело вкус говядины. Это конина. (Заметив, что Копецка бросила на него испытующий взгляд.) Ладно, это не конина, это шпиц господина Войты. Я был вынужден это сделать, потому что на ваше заведение ляжет позорное пятно, если один из завсегдатаев с голодухи станет служить немцам.