Си Цзиньпин. Как победить Запад
Шрифт:
Это предложение шокировало многих китайцев. Их страна, возможно, и достигла атрибутов капиталистической современности – шикарных небоскребов, блестящих потребительских брендов и высокотехнологичной инфраструктуры, но их политика откатилась назад к тому, что многие считают ушедшей эпохой. Ван Гунцюань, венчурный капиталист, ставший активистом, осудил планируемую поправку как «переворот в нашей политической культуре». Некоторые пользователи социальных сетей поделились изображениями Винни-Пуха – мультяшного медведя, на которого якобы похож Си – в костюме китайского императора. Другие шутили, что Китай становится «Западной Кореей», подражая деспотичной династии Кимов в Пхеньяне. Консультанты по иммиграции отметили рост запросов от китайских граждан, желающих начать
Цензоры и пропагандисты заработали на полную мощность. Государственные СМИ оправдывали отмену ограничений на президентский срок как необходимую для обеспечения «централизованного и единого руководства», в котором нуждается Китай. People’s Daily заверила читателей, что «эта поправка не предвещает изменений в системе выхода на пенсию для ведущих партийных и государственных чиновников и не означает пожизненного пребывания в должности для ведущих кадров». Официальные лица наградили Си такими благоговейными ярлыками, как «рулевой» и lingxiu, или лидер, которые были тесно связаны с Мао. Глава партии северо-западной провинции Цинхай, где проживает большое количество тибетских буддистов, сказал, что власти этой провинции поощряют переселенцев-кочевников-скотоводов «любить своего лидера», развешивая портреты Си в их новых домах. Простые люди называют Си «живым бодхисаттвой», сказал он, используя буддийский термин для обозначения просветленных преданных, совершающих альтруистические поступки.
Когда конституционные изменения были поставлены на голосование на Всекитайском собрании народных представителей в марте 2018 года, всего шесть из 2 964 присутствовавших делегатов высказались против: два несогласных, три воздержавшихся и один недействительный голос, что дало 99,8-процентное одобрение. Результат вдохновил некоторых китайских либералов на юмор, которые размышляли, что несогласные делегаты – это современные «шесть господ из Уксу», группа интеллектуалов, казненных имперским правительством Цин в 1898 году за поддержку неудачных политических реформ. Подавляющее большинство законодателей, тем временем, преклонялись перед своим лидером. «Под руководством президента Си мы обязательно достигнем «китайской мечты», – сказал Сун Фэннянь, семидесятилетний член НПК, который надел по этому случаю костюм Мао, украшенный значком Мао и флагом Коммунистической партии. «Это желание народа». Несколько дней спустя законодательное собрание единогласно проголосовало за то, чтобы дать Си второй срок на посту президента.
Сейчас партия вспоминает о восхождении Си с телеологической уверенностью, которую она использует для провозглашения неумолимого возвращения Китая к величию. Но в его восхождении не было ничего предопределенного. Си страдал от политических преследований в годы своего становления, его карьера в местных и региональных органах власти не отличалась успехами, а его соперники иногда казались более вероятными. Когда он впервые стал наследником, некоторые наблюдатели утверждали, что создатели партии видят в Си податливую марионетку, приписывая его восхождение его предполагаемой слабости.
Николас Кристоф, бывший корреспондент по Китаю и лауреат Пулитцеровской премии, сделал смелое предсказание в своей статье в газете «Нью-Йорк Таймс» в январе 2013 года: «Новый верховный лидер, Си Цзиньпин, возглавит возрождение экономических реформ и, возможно, некоторые политические послабления. При нем тело Мао будет вынесено с площади Тяньаньмэнь, а Лю Сяобо, писатель, получивший Нобелевскую премию мира, будет освобожден из тюрьмы». Кристоф с оптимизмом отметил, что «перемены грядут» в Китае при новом лидере, который унаследовал реформаторские инстинкты от своего покойного отца, героя революции Си Чжунсуня. «Я ставлю на то, что в ближайшие 10 лет правления Си Китай снова оживет», – написал он. Некоторые китайские интеллектуалы даже предположили, что Си может подражать президенту Тайваня Чан Чинг-Куо, который перед смертью в 1988 году начал реформы, ускорившие переход острова к демократии после военной диктатуры, установленной его отцом Чан Кайши.
Такой оптимизм был неуместен. Мао остался в своем освященном мавзолее. Власти выпустили Лю из тюрьмы в 2017 году, но только по медицинскому условно-досрочному освобождению, после чего он умер от рака, проходя лечение под охраной полиции. Си получил третий срок на посту главы партии в 2022 году и, похоже, останется у власти на долгие годы. Перемены действительно пришли в Китай, но не те, на которые надеялись Кристоф и другие.
Первое десятилетие пребывания Си у власти обнажило его гиперавторитарную доктрину. Он отодвинул конкурентов на второй план, очистил коррумпированных и нерадивых чиновников и потребовал от рядовых сотрудников неукоснительной преданности. Он подавил активизм, заставил замолчать инакомыслие и создал беспрецедентно сложное государство наблюдения для установления контроля над обществом. Он дополнил марксистские максимы партии конфуцианскими мудростями и поднял националистический пыл вокруг однопартийного правления. Как утверждают некоторые историки, отцовское наследие, которое унаследовал Си, заключалось не в либеральных пристрастиях его отца, а в его непоколебимой преданности партии и ее интересам, невзирая на личные сомнения.
Ошибка в оценке Си не была случайной. Чтобы подняться в витиеватый мир китайской политики, где чиновники, слишком твердо заявляющие о своей преданности, подвергают себя репрессиям при смене ортодоксальных взглядов, Си в начале своей карьеры сделал себя неоскорбительным и непостижимым. Он казался покладистым как для друзей, так и для соперников, а его публичные высказывания редко отклонялись от пустого восхваления политики партии и обычного осуждения коррупции и бюрократии. Безошибочные сведения о его личной жизни редки и обрывочны. В 2000 году, будучи губернатором провинции, Си сказал, что отклонил более ста просьб об интервью. Даже некоторые из соратников Си признают, что неверно оценили его давнего друга.
Тем не менее, как заметил знаменитый американский биограф Роберт Каро, власть раскрывается. «Когда человек находится на подъеме, пытаясь убедить других дать ему власть, маскировка необходима: скрыть черты, которые могут заставить других не захотеть дать ему власть, скрыть также то, что он хочет сделать с этой властью», – писал Каро в четвертом томе своей биографии президента США Линдона Джонсона. «Но по мере того, как человек получает все больше власти, камуфляж становится менее необходимым. Занавес начинает подниматься. Начинается разоблачение».
Благодаря ретроспективе, слова и дела Си, в сочетании с современными и ретроспективными рассказами тех, кто его знал, дают более полный и сложный портрет самого доминирующего лидера Китая со времен Мао. Он показывает человека, пылающего амбициями и закаленного в испытаниях; красного аристократа, который принял свое благородство и рассматривает лидерство как право по рождению; гибкого аппаратчика, который подрезал свои паруса в соответствии с преобладающими ортодоксами; и ловкого уличного бойца, который обходил скандалы и использовал удачу, чтобы проложить путь к власти.
Рождение принца
Си Цзиньпин родился 15 июня 1953 года в Пекине, третьим из четырех детей в семье революционеров. Его имя, данное в честь старого названия столицы – Бэйпин, можно перевести как «близкий мир». Его отец, Си Чжунсунь, был в то время министром пропаганды и вошел в состав центрального правительства после десятилетий выдающейся военной службы против националистической партии Чан Кайши и вторгшейся японской армии. Его мать, Ци Синь, присоединилась к революции во время Второй мировой войны и работала в элитной партийной академии. Менее чем через четыре года после провозглашения Мао Народной Республики коммунистическое руководство столкнулось с реалиями государственного строительства, начиная с разработки первого пятилетнего плана экономического развития и заканчивая переговорами о перемирии для окончания Корейской войны. Это были трудные, но головокружительные годы, воодушевленные патриотическим рвением и чувством возможности создания «нового Китая».