Сиамские близнецы
Шрифт:
Багратиони улыбнулся:
— И не только радистом. Это мы обсудим позже. Почему СД отправило в Англию именно вас? И почему СД вас отправило именно в Англию?
— В двух словах этого не объяснить. Они ведь делают ставку на все фашистские партии. Когда на меня обрушилось наследство, по праву принадлежащее погибшему при кораблекрушении человеку, имя которого я ношу, мне пришлось поехать в Швецию принимать завод, и Гейдрих поручил мне провести переговоры с лидерами шведских фашистов. Наверное, мне это удалось, поэтому сейчас на мне баронет Мосли, его заместитель
— Вывод только один… Где вы предпочитаете встречаться? В людных местах?
Дорн задумался.
— Вероятно, пока мы с вами мало знакомы, предпочтительнее случайные встречи. Я часто бываю на Флит-стрит от трех до пяти часов, когда встречаюсь с моим биржевым маклером.
— Тогда я в половине шестого буду заходить в собор Святого Павла, к началу вечерней службы.
— Вы католик?
— Нет, православный. А вы?
— Лютеранин.
Они рассмеялись. И наверное, в этот момент оба могли бы сказать, что испытали облегчение. Как говорят русские — с души камень свалился.
VI
«Установить лиц, способных реально влиять на процесс сближения Англии и Германии с целью политического союза. Войти с ними в контакт. Координировать дальнейшие действия с подателем сего. Центр».
Дорн прочитал шифровку вечером, сжег в камине, сборник Роберта Бёрнса со стихотворением «Девушка маленького роста», которое было ключом к шифру, поставил на полку книжного шкафа — он никогда не прятал эту книгу, многие знали, что он совершенствует свой английский, перечитывая Бёрнса.
Зазвонил телефон.
— Привет, а вот и я, — услышал Дорн голос Фрица Доста. — Открой мне дверь, я иду к тебе.
Дост жил этажом выше.
Вид у Доста был такой, будто по дороге из Хитроу он заглянул в паб и пропустил пару рюмок. Уселся ближе к огню, устроился в кресле поудобнее. Разомлев от тепла, спросил беззаботно:
— Роберт, ты умеешь лазить по крышам?
— Не пробовал. А что?
— Значит, попробуешь и узнаешь. Нам приказано заполучить секретные документы Форин офис, оригинал меморандума Идена под названием «Германская опасность». Вот так, близнятка ты мой, — неожиданно добавил Дост по-русски.
— Не понял, — отозвался Дорн.
— Ты теперь мой брат. Операцию назвали «Сиамские близнецы», — пояснил Дост по-немецки.
«Не хватало мне только брататься с этой рыжей сволочью, — подумал Дорн, — но жизнь заставит, побратаюсь — издержки профессии». После встречи с Багратиони у него явно к лучшему менялось настроение, он поймал себя на том, что мрачные мысли куда-то делись.
— Ясно пока только одно: чтобы получить документы МИДа, надо либо самим туда проникнуть, либо найти людей, которые в состоянии это сделать, — продолжал Фриц. — Первое, что приходит в голову, подключить наше посольство, но пока во главе его стоит фон Хеш, дипломатам плевать на нас.
— Насколько я понимаю, — ответил
— Жена-то она, да, дипломата… Только американца. Эту возможность я уже учел. — Дост провел ладонью по щекам. — Надо побриться. Только Одиль Трайден глупа как пробка. Теперь о тебе. Твоя задача иметь каналы по линии биржевиков.
«"Германская опасность" и запрос Центра, — сопоставил Дорн. — Могу ли я совместить их содержание?» — и ответил Досту:
— Биржевики, как ты называешь деловых людей, занимаются политикой только тогда, когда акции серьезно падают. Я могу все же поговорить с одним человеком. Видишь ли, он управляющий с производством у лорда Ротермира и близок к Мосли. И у меня с ним есть общие деловые интересы.
— Это тот, с Флит-стрит? Поговори с ним. Кстати, почему я до сих пор незнаком с этим человеком?
— Я не могу знакомить с такой фигурой какого-то нансеновского эмигранта, бывшего русского барона. Если хочешь, это меня скомпрометирует.
Дост промолчал, едва сдерживая досаду и желание ответить грубостью.
— Ладно… — проворчал, махнув рукой. — Не буду навязываться. Знаешь, а я рад, что мы наконец-то получили серьезное задание. Надоели мне эти осколки Российской империи! Эйфория от хорошо оплачиваемого заграничного назначения у меня давно прошла. Все время хочется сравнить, что было бы, останься я в Берлине, где старые борцы идут в гору все выше, — кто скажет, что Фриц Дост не старый боец национал-социализма? Хотелось бы подумать о дипломатической карьере… Но аристократу фон Хешу я ни к чему. Одна отрада — миссис Трайден. Она из тех женщин, что делают мужчинам карьеру, ведь для парижанки делать карьеру любовнику — самый благородный идеал.
— Вот пусть она тебе и поможет, — засмеялся Дорн. — Как только ты завладеешь меморандумом, тебя немедленно переведут на Вильгельмштрассе, и фон Нейрат отвесит тебе поклон. Достать секретные документы не каждый может!
— Ты шутишь, — помрачнел Дост. — А надо работать. И надо торопиться. Если всерьез думать о помощи Одиль. Наши вот-вот вступят в Рейнскую зону. Думаю, после этого мы здесь с тобой вряд ли задержимся. Или, если удастся удержаться под прикрытием прибалтийских титулов и шведских досок, Одиль выставит меня вон. Она знаешь какая патриотка своей паршивой Марианны.
— Но для нее же ты прибалтийский русский. Значит, не можешь отвечать за действия рейха. Или она знает, что ты немец?
А о Рейнской зоне говорят так давно, что уже не верится в реальность акции. Пока не разрушен Версальский договор… К тому же захваты должны происходить быстро, тогда они производят эффект.
«А ведь действительно, — тревожно подумал Дорн, — если Гитлер решится на агрессию, нас с Крюндером вполне могут депортировать. А то и в кутузку посадить. Черт побери! Англии же придется выполнить союзнический долг. И только все начало возвращаться на круги своя… Может быть, мне временно выехать в Швецию? Да вот это странное задание…»