Сибирочка (сборник)
Шрифт:
Незнакомец смолк и ожидал теперь, что скажет Вихрова.
В душе Анны Степановны шла тяжелая работа. С одной стороны, она угадала в незнакомце беглого преступника и злодея и ей было жаль отдавать в его руки любимицу ее покойного отца. С другой стороны, если бы Сибирочка осталась в Петербурге и вела дружбу с семьею Гордовых, кто знает, истина могла бы обнаружиться очень скоро, и ей, Анне Степановне, и близким для нее людям пришлось бы очень худо, а может быть, это и вовсе погубило бы их. Последнее обстоятельство заставило Вихрову
– Хорошо. Завтра вечером ждите меня и ребенка. Но вы должны мне дать слово, что не будете обращаться дурно с ней.
– Конечно, – с плохо скрытой насмешкой произнес незнакомец. – Внучка вашего отца будет у меня воспитываться, как принцесса, но с условием, чтобы обо всем этом разговоре и нашей встрече не узнал никто. Иначе не поздоровится ни вам, ни девчонке. Честь имею кланяться. Завтра я вас жду!
И прежде чем Анна Степановна могла ответить что-либо, странный незнакомец уже исчез из вида.
Глава XVII
Радость
Следующий день как раз приходился кануном представления новой пьесы «Христианка и львы». Чтобы дать хорошенько подготовиться Сибирочке к предстоящему ей на другой вечер новому представлению, мистер Билль позволил девочке не участвовать в сегодняшнем спектакле. Сибирочка вместе с Эллой, которая тоже не была занята в этот вечер, осталась дома. В восемь часов все обитатели «Большого дома» уезжали в театр.
Андрюша должен был ехать вместе с остальными. Он пришел, по обыкновению, проститься с названой сестрою и очень изумился, увидя, что хорошенькое личико Сибирочки было очень грустно и печально в этот вечер.
– Что с тобою, Шура? – озабоченно спросил мальчик. – Что-нибудь недоброе случилось с тобой?
– Наша принцесса, должно быть, не успела опомниться от всех княжеских богатств, которые изволила видеть вчера, – не пропустил случая съязвить Никс, неожиданно вынырнувший как из-под земли.
Андрюша так строго взглянул на него и с такой угрозой сдвинул свои черные брови, что у злополучного Никса пропала всякая охота шутить дальше.
– Послушай, Элла, – остановил Андрюша проходившую мимо негритянку, – побереги Сибирочку и развесели ее, пока я буду в театре! – И жестами он стал пояснять свои слова.
Элла поняла его, закивала курчавой головой и заблестела зубами, открывшимися в приветливой улыбке.
Андрюша поцеловал Сибирочку и уехал в театр. Девочки остались одни. Элла тотчас же приступила к исполнению возложенной на нее задачи. Чтобы разогнать грусть на личике «госпожи», она проделала по очереди все свои штучки: гнула пальцами монеты, поднимала гири, становилась на голову, ходила на руках. Но ничего не помогало – Сибирочка была грустна. Эта грусть девочки была не без причины.
В эту ночь девочка видела во сне покойного дедушку, и печаль о дорогом старике наполняла теперь ее сердце. Немудрено поэтому, что личико ребенка было покрыто облаком грусти весь день.
Элла была в отчаянии. Ей во что бы то ни стало хотелось растормошить свою подругу. Она уже надумывала новую штучку, которая, по ее мнению, должна была непременно развеселить Сибирочку, как неожиданно в передней раздался звонок, а через две-три минуты вошла горничная и сказала Сибирочке, что госпожа Вихрова ждет ее в приемной.
С того самого утра, как Никс увел из жилища его матери Сибирочку и Андрюшу, девочка ни разу не видала Вихровой. Поэтому девочке показался очень странным ее неожиданный визит, но еще страннее показалось Сибирочке приветливое и радостно улыбающееся лицо Вихровой, то самое лицо, которое она видела в первый раз перекошенным от гнева и ненависти.
– Здравствуй, Сибирочка! – произнесла насколько можно ласковее лукавая женщина. – Здравствуй, милая моя девочка! Я принесла тебе радостную весть.
– Какую весть? – смущенно кланяясь и получая непривычный поцелуй, спросила девочка.
Вихрова окинула ребенка быстрым взглядом и, помолчав минуту, спросила так ласково и нежно, как только могла:
– Что бы ты сказала, деточка, если бы твой дедушка, которого ты считаешь умершим, оказался жив?
Сибирочка вздрогнула от неожиданности и широко раскрыла свои большие синие глаза.
– Этого не может быть, мой бедный дедушка умер в тайге… – упавшим голосом отвечала она.
– Ты видела его мертвым?… Видела, как его хоронили? Видела его могилу? – каким-то странным голосом выспрашивала Вихрова.
– Нет. Я видела только, как он лежал на снегу… И потом уже не видала его… Он умер, умер! – И Сибирочка, закрыв лицо руками, горько заплакала, переживая снова в своей памяти тяжелую картину.
Анна Степановна быстро обняла девочку и зашептала ей на ухо:
– Полно, не плачь… Дедушка жив… Его удалось спасти… привести в чувство… Он был сильно болен и теперь поправился… Приехал сюда и ждет нас с тобою к себе в гости…
По мере того как Анна Степановна говорила это, слезы Сибирочки иссякли. Ее огромные глаза раскрылись еще больше. В них сверкнула робкая радость. Она схватила руки Вихровой и, не помня себя, сжала их, лепеча бессвязно:
– Жив? Дедушка жив? Дорогой мой жив? Где он? Приведите его сюда ко мне… О, скорее, скорее! Не мучьте же меня, ради Бога!
– Дедушка не может прийти, он очень устал с дороги. Он остановился в гостинице и ждет нас к себе. Едем к нему, Сибирочка! – взволнованным, срывающимся голосом лепетала не помня себя Вихрова.
– Едем! Едем! – вырвалось радостным звуком из груди обезумевшей от радости Сибирочки, и она порывисто кинулась на шею Вихровой, плача, смеясь и душа ее своими поцелуями. – Дедушка жив! Мой дедушка, дорогой! Милый! – лепетала она, чуть живая от счастья.