Сибирская вендетта
Шрифт:
Проклятая снежная целина наконец закончилась, Андрей почти с наслаждением ступил на твердый асфальт, пробежал несколько шагов и остановился. Он оглянулся и увидел позади цепочку следов, исчезающих в темноте. «Хорошо бы снег пошел, следы бы замело, да и мороз сразу же спадёт»… Он поёжился. Ступней он уже не чувствовал. Попробовал пошевелить пальцами в кроссовках – бесполезно, пальцев у него не было. Он быстро сел на асфальт, стянул с ног кроссовки. Энергично растер пальцы, пока не почувствовал боль в ступнях, затем вытряхнул снег из обеих кроссовок и быстро натянул на ноги и туго затянул шнурки. Кровообращение немного усилилось, пальцы покалывало острыми иглами. Но всё это ненадолго – Андрей это понимал. Он глубоко вздохнул и побежал по дороге под уклон – мимо тёмных бараков, мимо кирпичных коттеджей, что уже успели понастроить местные воротилы, всё дальше и дальше, уходя прочь от города. Он бежал очень быстро, со свистом втягивая в себя ледяной воздух, временами впадая в забытьё. Какие-то виденья носились перед ним, о чём-то думалось, а тела он вовсе не чувствовал, и усталость словно испарилась. Напротив, всё легче становилось, всё свободнее, и странным ему казалось, что мимо проплывают какие-то виды, и он куда-то движется, вовсе не прилагая к этому усилий. Ноги сами несли его, и мысли были не его, это кто-то другой думал за него и смотрел по сторонам. Остатками сознания он понимал, что организм вбрасывает в кровь наркотик, экстремальная ситуация заставляет организм работать на износ. Кажется, всю ночь он бы так бежал и бежал, и никогда бы не кончалась дорога, и вечно был бы молод и силён.
Село осталось далеко позади. По обеим сторонам тянулась заснеженная степь. Уныло и дико было всего в каких-нибудь пяти километрах от города. Казалось, нет ничего и никого в целом мире, а только эта призрачная степь и чёрная дорога, уходящая в бесконечность. Ноги стали тяжелеть, уже не было прежней легкости. Вернулось ощущение холода. «А ну как Юрки не окажется дома? – мелькнула мысль. – К чёрту всё! Лучше не думать. А мороз-то, мороз! И ведь надо было чтобы именно в эту ночь так всё сошлось». Он вспомнил про спички в кармане. Можно было остановиться и развести костёр. Но это уже было ни к чему – за следующим поворотом показалась деревенька с кривыми улочками и приземистыми домиками, утонувшими в сугробах. Чуть дальше на возвышенности стояли рядком кирпичные дома. До них рукой было подать. Андрей влетел на тёмную улицу, взлаяли собаки во дворах, но свет нигде не зажёгся, никто не вышел на крыльцо посмотреть, кто это там шарашится в такую лють. Несколько поворотов, короткий взгорок, и вот он уже почти на месте. Ноги сами собой перешли на шаг. Потянулся высокий кирпичный забор. Андрей миновал три дома и остановился перед знакомой металлической дверью. Здесь он был в прошлый раз – это он хорошо запомнил. На кирпичном столбике прилепился заиндевевший звонок. Андрей поднял руку и надавил на чёрную кнопку.
Прошла минута, вспыхнул свет на веранде, открылась дверь.
– Кого там чёрт принес? – крикнул мужской голос.
Андрей откашлялся.
– Мне Юрий нужен. Дома он?
– А кто спрашивает?
– Друг его, Андрей. Я тут был недавно.
Дверь закрылась. Прошло несколько томительных минут. Андрей с тоской огляделся – идти было некуда. Да и сил уже не оставалось. В этот момент послышалась тяжёлая поступь. Дверь раскрылась: Юрий, в мохнатом длинном тулупе и в тапочках, смотрел на него с изумлением.
– Андрюха, ты, что ли?
– Я. Можно к тебе?
– Конечно. Да ты весь поморозился! – воскликнул, вглядываясь в лицо. – Во даёт! Ты что, от самого города пешком шлёпал, или тебя кто подвёз?
Они уже шли к дому.
– Сейчас расскажу. Отогреюсь только, – с трудом проговорил Андрей. – Я к тебе ненадолго.
– А вот мы сейчас коньячку с тобой выпьем, в самый раз будет! Рыбкой закусим. У меня балычок вчера нарисовался – пальчики оближешь!
От одной мысли о коньяке на душе у Андрея потеплело.
Они вошли в прихожую, в лицо пахнуло тёплым воздухом. Андрей почти без сил опустился на стул, с трудом стянул кроссовки с онемевших ног.
Юрий встал над ним, лицо его сделалось озабоченным.
– В бане бы тебя погреть, да нельзя с мороза, кондрат может хватить! Пойдем лучше наверх, посидишь в тепле, пока кровообращение не восстановится. Ты потри ступни руками-то, а то без копыт останешься. Чем потом будешь врагов топтать?
Андрей не без труда стянул насквозь мокрые носки и стал усиленно растирать ступни. Пальцы сразу закололо, зажгло. Но он уже видел, что ноги спасены. Оставалось спасти лёгкие.
Юрий принёс шерстяные носки.
– На вот, надень. Это мне одна старушка подарила, царство ей небесное.
Через минуту они поднялись наверх, в уже знакомую гостиную. На столе стояли закуски – помощницы даром времени не теряли.
Юрий наполнил фужер до краёв и подал другу:
– Выпей с устатку. Настоящий коньяк, пятизвёздочный. Дерьма не держим.
Андрей взял бокал, чуть помедлил.
– Сколько сейчас времени?
– Половина четвертого. На улице минус сорок четыре. Устраивает?
– Устраивает, – сказал Андрей и сделал большой глоток. В груди прокатилась обжигающая волна, словно раскаленным металлом опалило, и сразу затуманилось в голове, зашумело. Он почувствовал невероятную усталость и опустился в мягкое кресло. В камине жарко пылал огонь, весело потрескивали берёзовые поленья, искры с треском разлетались в разные стороны – и так ему сделалось хорошо и покойно, что не высказать! Он закрыл глаза и с пугающей отчётливостью увидел чёрную дорогу, несущуюся под ним, увидел заснеженные поля и жуткое небо над ними. Озноб пробежал по телу, Андрей потряс головой – и видение растаяло. Он снова сидел в тёплой комнате, в руке его покоился бокал с дорогим армянским коньяком, а в двух метрах жарко пылал камин, выбрасывая красные искры прямо на ковёр.
– Да ты закусывай, не тушуйся! Ешь от пуза! – Юрий подал ему тарелку с мясной нарезкой. – Не стесняйся. Всё равно пропадает. Есть-то некому! В меня уже не лезет.
Андрей почувствовал голод и вспомнил, что в последний раз он ел в ментовской столовой. Казалось, что с той поры минула вечность.
Несколько минут прошло в молчании. Юрий не приставал с вопросами, и Андрей мог спокойно разобраться с закусками. Он уже отогрелся, ноги обрели чувствительность, и можно было решить, что не было этой сумасшедшей ночи, не было жуткого бега по оледеневшей дороге, и не было ареста среди ночи в чужой квартире; что не уезжал он из этого дома несколько дней назад, а они всё сидят с другом детства в уютной комнате, так же горит огонь в камине, те же резные двери отзываются багровыми всполохами и та же ночь за окном. Андрей закрыл глаза и словно бы поплыл, закачался на медленной волне. Приятная тяжесть разливалась по телу, мысли путались, неудержимо клонило в сон. Но спать было нельзя. Андрей вздохнул и выпрямился. Юрий сбоку пристально смотрел на него. Андрей понял, что он ждёт объяснений.
– Меня вчера арестовали, – сказал он. – Взяли на съёмной квартире.
– Про это я уже знаю, – ответил с усмешкой Юрий. – Ты лучше расскажи, как ты сумел уйти. Тебя же на Литвинова увезли. Или они тебя отпустили?
Андрей пожал плечами.
– Я и сам понять не могу. Следователь сказал, что мне дадут уйти из Ленинского изолятора. А там, когда повели на выход, мент вдруг пальнул в меня из макарова.
Глаза у Юрия округлились.
– Чего вдруг?
– А я почём знаю? Но он мне в грудь целился. Убил бы при попытке к бегству, и все дела. Я ведь уже на крыльце стоял.
– Я что-то не врубаюсь, – отозвался Юрий. – Они что там, совсем уже офигели? Зачем им тебя убивать?
– Я тоже ничего не понимаю. Видно, кто-то очень хочет моей смерти.
Юрий задумался.
– Меченого в городе нет, я точно знаю.
– А где он?
– В Питер на самолёте отправили. У него там связи какие-то, в больничку его устроят, лепилы местные подлечат как следует. Ловко ты его отделал! Его никто так не охаживал. Надолго запомнит.
– Пусть скажет спасибо, что я его не пришиб. И если тебе это интересно, меня взяли по его наводке.