Сибирский триллер Том 3 Осеннее рондо
Шрифт:
— Нет, спасибо, не хочу. Но Танечку Никонову ты должен знать. Вы же с нею у меня на свадьбе свидетелими были.
— Ах, Танечку? Конечно, знаю. И мужа её видел. Приятный мужик. Так они Никоновы? А Митю, их сына, не видел.
— Он же с Яночкой рядом сидел. А ты, вообще — то, на свадьбе присутствовал?
— Так я же у тебя был на свадьбе с Лерочкой. Было ли у меня желание кого — то разглядывать?
Мельников улыбнулся, вспомнив, как на свадьбе Зоя обратила внимание на то, какими глазами Кудрявцев смотрит на Леру.
— Твой приятель,
— Им вначале надо развестись. Ей со своим мужем, а ему со своей женой, — ответил он ей.
— А если ты влюбишься в кого — нибудь, то я…
— Зарежешь меня кривым ржавым ножом. Я знаю, — опередил он её, и она, сжав под столом его руку, сделала томный взгляд и, не выдержав, рассмеялась.
— Лера очень красивая женщина. Это даже Зоя отметила, хотя, как ты понимаешь, женщины не любят восхищаться другими женщинами, — сказал Мельников, и Кудрявцев довольно улыбнулся.
— Давай, Витя, реквизиты тех двоих. А в сбербанке у них точно есть счета?
— Один из них работает на ГОК, а там зарплату выплачивают только через сберкассу. Думаю, и второй тоже получает зарплату таким же образом, — Мельников протянул листок с реквизитами Тимофеева и Новосёлова.
— А насчёт разрешения на ношение оружия — ты пока подай в УВД заявку, а я на следующей неделе ускорю её прохождение. Раньше не смогу — завтра днем вылетаю в Москву в командировку. Вернусь только в субботу. И к тебе большая просьба, звони время от времени Лере и если ей что — то будет нужно, ты уж, пожалуйста, помоги.
— Не беспокойся, всё сделаю.
Номера счетов стали известны буквально через полчаса и Мельников, пожелав другу счастливой дороги, поехал к себе на работу.
На следующий день бухгалтерия завода "Пластконструкция" перевела Новосёлову на счет четыре с половиной миллиона рублей [14] и Тимофееву шесть миллионов рублей. После этого Мельников позвонил Тимофееву на работу и сообщил, что аванс, о которой они договаривались, уже у него на счету.
14
Пределы колебаний обменного курса рубля на период с 6 июля по 1 октября 1995 года были введены от 4300 до 4900 рублей за один доллар США.
— А остальные будем тоже выплачивать небольшими порциями, чтобы не привлекать внимание, — добавил он. — Так что мы, надеюсь, и дальше будем плотно сотрудничать.
— А кто звонит? — удивился Тимофеев.
— Шефа сейчас нет, он мне поручил вам сообщить. А послезавтра он вам сам позвонит, — ответил Мельников и положил трубку.
Отдел внутренней безопасности ГОК'а, который прослушивал переговоры сотрудников, утром доложил о звонке главе службы безопасности Николаю Гончарову.
— А откуда был звонок? — заинтересовался Гончаров.
— Номер телефона зарегистрирован за компанией "Сибкомпроминвест".
— Вот как? Интересно!
У Гончарова уже некоторое время вертелась мысль о том, что отлично подготовленная операция по отстрелу Афониной и Данилиной провалилась не случайно, но никаких улик не было. Происшествие с урками, нанятыми Тимофеевым для того, чтобы разобраться с Новосёловым, укрепили его подозрения. Ведь никто, кроме Тимофеева, не знал об этом задании, но урок, очевидно, ждали и купили, как последних лохов на сообщении о том, что, дескать, Новосёлов лежит в больнице. И вот сейчас этот телефонный звонок.
— Проверь счета в сбербанке Тимофеева и Новосёлова. Сколько и откуда пришло денег, — дал поручение своему сотруднику Гончаров, и к вечеру у него на столе лежала распечатка поступлений на их счета. Подозрения подтвердились и, отдав дань своей проницательности, Гончаров вызвал помощника, отвечавшего за организацию и выполнение самых секретных дел, и немного пошептался с ним.
Между тем, Стас Кондратюк не находил себе места, так как чувствовал, что Мельников резко изменил к нему отношение. Он понимал, что допустил оплошность в разговоре с шефом: не надо было так прямолинейно, в лоб, выгораживать снайпера, покушавшегося на убийство Зои.
И как вообще мог Новосёлов согласиться на расстрел двух беззащитных женщин?! Зоя в своём подвенечном платье должна была стать его мишенью и в самый счастливый день своей жизни пасть с пулей во лбу! Как же он мог спороть такую глупость и сунуться к Мельникову с дурацким советом: не брать грех на душу!
Он пошёл к Самохину, чтобы поделился с ним своими мыслями и спросить совета, как извиниться перед Мельниковым за свою глупость.
— Стас, ты что, не понял? — удивился Самохин. — Он же нас обоих подозревает в измене.
— Как это? Не может быть! Объясни ему, что это я по глупости…
— Ты как малое дитя! Ты брякнул глупость, я глаза спрятал. Будь бы я на его месте, тоже заподозрил бы неладное. Ты знал о том, что он послал Дорохова на чердак?
— Я узнал только тогда, когда он там уже засел.
— И я не знал.
— Ну, и что из этого следует?
— А следует то, что покушение было предотвращено без нас.
— Ну, и дальше? Говори яснее!
— Что же тут непонятного? Невольно возникает вопрос: а может быть не только без нас, но и вопреки нам?
Стас от неожиданности сел на стул. Не может быть, чтобы Михалыч мог так о нем подумать!
— Олег, ты чего накручиваешь? История — то выеденного яйца не стоит. Ну, сглупил я, сказал не то, но из — за этого обвинять меня в предательстве? Я сейчас пойду к Михалычу, и поговорю с ним как мужик с мужиком.
— Ну, и дураком будешь. Неужели думаешь, что он поверит словам?
— Что же делать?
— Ничего не делать. Лично я ни в чём не виноват и не желаю ни в чём оправдываться.
— Я тоже ни в чём не виноват.