Сикстинский заговор
Шрифт:
– Странно. Документы пропали? Где же они теперь? – Кардинал задумался. Разве не он нашел в архиве документы по Микеланджело? Разве не он тогда удивился, что они хранятся в Riserva?Может быть, речь шла о том самом наследии Микеланджело, над которым работал брат Бенно? Но Еллинек сомневался. Ведь он сам никогда не видел оригинала письма Микеланджело, копию которого держал сейчас в руках, да и «Книги молчания» тоже.
Еллинек попросил брата Бенно припомнить, какие же документы и письма находились в ораторианской библиотеке.
Брат Бенно сказал, что это было давно, но, если память ему не изменяет, дюжина писем к Микеланджело и от него самого, что показалось ему достаточно странным. Кто же хранит собственные письма? Кроме данного письма были и другие, адресованные Кондиви, письма папе, письма отцу во Флоренцию и, разумеется, письма Виттории Колонне, платонической возлюбленной мастера.
В тот вечер кардинал Еллинек прибыл в палаццо Киджи. Он выглядел совершенно разбитым. Даже Джованна, с которой он встретился на верхнем пролете, не вызвала у него обычного интереса.
– Виопа sera, Signora, [143] – бесстрастно поздоровался с ней Еллинек и закрыл за собой дверь.
Оставшись один, кардинал направился в библиотеку и вновь прочитал письмо Микеланджело. Содержание страшило его.
Иисус, Господь, не воскрес. Он не понимал этого и отказывался в это верить. Но была еще странная надпись Микеланджело на своде Сикстинской капеллы. Копия письма Микеланджело, оригинал которого был передан папе Джанпаоло, но исчез. Была «Книга знака» Абулафии в чужом переплете. Важнейшая страница отсутствовала. И были письма – наследие Микеланджело, которые по непонятным причинам хранились в секретном архиве. А также – «Книга молчания», всего содержания которой не знал никто. Найти ее невозможно было даже в секретном архиве.
143
Добрый вечер, синьора (итал.).
Кардинал не мог сопоставить все это. Его разум не в состоянии был что-либо анализировать. Нужно ли сообщать консилиуму кардиналов, епископов и монсеньоров обо всем, что узнал? Этого нельзя было делать. Слишком опасна сложившаяся ситуация. Кардинал Еллинек решил вначале посвятить в происходящее отца Августина и обсудить все с ним.
Во вторник на Страстной неделе
Кардинал Еллинек встретил отца Августина в одном из отдаленных уголков Ватиканской библиотеки, там, где запах преющей бумаги был самым сильным и где он с трудом дышал от пыли. Кардинал рассказал ему о своем разговоре с братом Бенно и сообщил, что обнаружил Busteс документами по Микеланджело, о которых говорил брат Бенно, в секретном архиве. Не было только одного письма Микеланджело и загадочной «Книги молчания». Больше Еллинек ничего не знал.
Отец Августин был поражен, в первую очередь тем, что на последней странице «Книги знака» говорилось, что Евангелие – это ложь.
– Вы когда-нибудь слышали об этой «Книге молчания»? – задал вопрос кардинал, и Августин ответил:
– Я не припомню, Ваше Высокопреосвященство, но погодите! – Он исчез среди полок, пролистнул книги и каталоги, вернулся с новостью, что в Ватиканском архиве нет рукописи с подобным названием.
Еллинек достал листок и передал его архивариусу: – Это шифр писем Микеланджело. Вы можете определить, когда они попали в архив? Августин сощурился:
– В любом случае, после Второй мировой войны.
– Значит, я понимаю, что тогда произошло!
– Расскажите, Ваше Высокопреосвященство!
– Вы уже слышали об ODESSA?
Августин поднял на него глаза:
– Об организации бывших нацистов?
– Именно ее я и имею в виду. Недавно я говорил с Антонио Адельманом, президентом Banca Unione. Он рассказал мне о связи надписи Микеланджело с одним позорным эпизодом из истории Церкви.
– Вы об этом знаете?
– Я знаю, что у ораторианцев на Авентинском холме после окончания войны прятались нацисты и что их снабжали фальшивыми документами. Это делалось с согласия Ватикана.
Августин смотрел на Еллинека. Он не знал, молчать вщили говорить.
– Но как это относится к Адельману и к Микеланджело? – произнес он наконец.
– Адельман – еврей. Нацисты хотели уничтожить его вместе с остальными евреями. Он выжил, найдя убежище в Риме. Нацисты обещали не трогать римских евреев, если те дадут тонну золота. Адельман этому не поверил и не вышел из убежища, что спасло ему жизнь. После войны он узнал, что нацисты чем-то шантажировали Церковь, вследствие чего им было позволено укрыться в монастыре на Авентинском холме. Имя Микеланджело напрямую связано с этой историей.
– Не нужно рассказывать дальше, Ваше Высокопреосвященство, я знаю эту историю.
– Вы знаете…
– Аббат Одило поведал мне ее и велел держать в секрете. Он даже показал мне золото!
– Золото все еще там?
– По крайней мере, какая-то его часть. Я не знаю сколько.
Кардинал кивнул и поднял указательный палец:
– Теперь-то я осознаю, что тогда случилось. Когда брат Бенно прочитал свою лекцию, нацисты насторожились. Бенно рассказал, что среди документов Микеланджело обнаружил секретную «Книгу молчания», которая может стать очень опасной для Церкви. Нацисты уже понимали, что их время истекает. А тут в их руки попали документы, с помощью которых можно было оказать давление на Церковь. Это пришлось очень кстати. Отослав молодого немца из монастыря, они присвоили документы, над которыми он работал. Они надеялись, что Бенно погибнет на войне, и вместе с ним его знания.
– Но брат Бенно выжил.
– Он выжил, но не решился обнародовать свое открытие, а нацисты воспользовались «Книгой молчания» для шантажа Церкви. Монастырский план бегства был гениальным, у ораторианцев на Авентинском холме нацисты нашли безопасное укрытие и прекрасный перевалочный пункт, используя который они бежали за границу. Церкви пришлось пойти на сотрудничество с ними, чтобы о «Книге молчания» не стало известно всем.
Еллинек задумался. Если все так и было, то Ватикан после этого должен был вернуть себе компрометируюттие документы, включая и «Книгу молчания», зачем иначе было хранить письма Микеланджело в Riservci"i tioгде же сама «Книга молчания», содержание которой по-прежнему неизвестно?
– Чего я до сих пор не понимаю, – сказал Еллинек, – так это роли отца Пио. Сегони обнаружил «Книгу знака» и должен был узнать что-то или хотя бы заподозрить. Очевидно, Пио вырвал последнюю страницу и вместо нее вложил свое письмо с предупреждением. Он знал, что существует рукопись, компрометирующая Церковь. Иначе его действия были бессмысленны. Но откуда об этом мог узнать отец Пио? И почему он повесился? Знание не лишает человека жизни.
Отец Августин качал головой. Он знал причину, по крайней мере, считал, что знает, ему об этом рассказал аббат. Но вот стоит ли помалкивать либо все же рассказать кардиналу о том, что ему известно? Рано или поздно тот все узнает. Еллинек ведь явно не был человеком, который останавливается на полпути.