Сила изгоев
Шрифт:
«По моей стране спокойно бродит монстр, способный, не моргнув глазом, уничтожить сотню лучших воинов, и юнец, которому эта тварь подчиняется! А он ведь практически был у меня в руках! Да за такое убить один раз мало! Жаль, у третьего советника была всего одна голова!»
На этот раз операцию захвата владыка поручил сразу трем советникам, отвечавшим за вооруженные силы, охотничьи угодья и магическую мощь державы. Он впервые пошел на столь крутые меры, направив вместе с войском главного дворцового чародея: крайние ситуации требуют крайних мер.
– Белобрысый и его скотинка должны быть
Диршан настолько размечтался, как «скотинка» будет «служить у него на посылках», что напрочь забыл о пятерых избранных, о которых докладывал кронд Мирашта. Одно дело – поссориться с верховным магом-одиночкой, и совсем другое – вступить в конфликт со всеми избранными.
– Будет исполнено, мой владыка, – один за другим преданно заявили советники, еще накануне собравшие свои пожитки. Никто не хотел расставаться с головой, а, будучи не первый год на службе у владыки, они прекрасно понимали, что существует только два пути из сложившейся ситуации. Одним путем ушел на тот свет их коллега, занимавшийся ранее урегулированием внутренних неурядиц в стране. Второй уводил далеко за пределы Зирканы – туда, где «обожаемый» владыка не смог бы настичь своих верноподданных. Главным теперь было выбраться из столицы, а там…
– Похвально, похвально. – Диршан решил лично проводить «героев» на ратный подвиг. – Ознакомьтесь еще с одной бумагой. Я хочу, чтобы все знали, какая награда ждет того, кто доставит парнишку во дворец.
Советники по очереди прочитали грамоту, где говорилось о солидном вознаграждении за живого пленника, и расписались каждый напротив своего имени.
– Вот и славно. – Зловещая улыбка Диршана не обещала ничего хорошего. Аккуратно сложив подписанную грамоту, владыка обратился к главному чародею: – Пранша, когда вы покинете столицу, объясни этим троим механизм заклинания смерти разбуженной, под которым мои верные слуги только что расписались.
– Слушаюсь, мой господин.
После неожиданного избавления от чудовища отряд Югона возобновил свой путь. Всадники ехали очень быстро, первую остановку сделали лишь тогда, когда растительный мир вокруг резко изменился: кряжистые деревья сменились гибкими кустарниками, трава стала более высокой и сочной, а в сыром воздухе появились тучи мелких кровососущих насекомых.
– Приехали! – Седой волшебник спрыгнул с драгана. – Начинаются Чертогские болота. Ночь переждем тут, а с рассветом отправимся в Саргандию.
– Диршан не оставит нас в покое, – сказала уроженка здешних мест Гердилина. После оказания помощи в борьбе с пришельцем она выглядела неважно. Слишком много сил ушло на проникновение в мозг макугаба, еще больше – на отключение его от управления телом. Теперь женщине целый год нельзя было обращаться к своему магическому диску. – Может, отправимся прямо сейчас?
– Чертогские болота и днем неприветливо встречают путешественников, а уж ночью – и подавно, – ответил ей верховный маг.
– А мы что, прямо через болото и пойдем?! – ужаснулась нянька. – Тут других путей нет?
– Другие дороги приведут нас к Диршану, – развел руками волшебник.
На этом дискуссия закончилась. Отряд расположился лагерем на краю болота. Югон пообщался с критонцами, сказал пару теплых слов принцессе и подошел к хранителю. Седому магу не терпелось услышать продолжение рассказа о Духе всего живого.
– Ниранд, ты начал тогда говорить о…
Они отошли немного в сторону.
– У меня довольно скудные сведения о Духе. Я точно знаю лишь то, что в природной силе всех растений и животных есть его частица. В каждом человеке тоже, поскольку все живое создано им. Я уже не помню, откуда у меня эти знания (может, у хранителей есть свои легенды?), но люди, судя по всему, когда-то давно его предали и поэтому лишились могущественного покровительства. С тех давних пор никто не слышал, чтобы Дух всего живого вмешивался в дела людей.
– Ты считаешь…
– То, что удалось Арлангуру – это не колдовство, а настоящее чудо! Я не знаю, где он отыскал слова и почему был услышан, но это случилось. Другого объяснения у меня нет.
– Может, в этом и состоит сила непосвященных?
– Вполне возможно. Но как она сможет пригодиться в Мертвых землях? Я не уверен, что в мире смерти Дух всего живого имеет силу, – засомневался Ниранд-Варлок.
– Будем на это надеяться.
– А что нам еще остается? – скептически заметил хранитель.
Волшебники обменялись понимающими взглядами и направились к стоянке. Там уже полыхал костер и жарилась крупная птица, сбитая магическим ударом Парзинга.
Каждый в отряде был занят своим делом: женщины готовили пищу, критонцы внимательно обследовали местность предполагаемого ночлега, а Югон отправился отыскивать начало тропы через топи по лишь ему известным признакам.
Только Арлангур после странной схватки с шестилапым монстром никак не мог прийти в себя. Прикосновение к чему-то огромному и непонятному внесло смятение в его душу. Юноша вдруг осознал, что мир намного сложнее, чем ему казалось ранее. Почему он, охотник, ни с того ни с сего пожалел коварного хищного зверя, готового разорвать человека на части? Чего ради упорно преследовавшее его чудовище изменило свои намерения и ускакало от людей походкой драгана после удачного свидания?
«Кто я или что я такое? Может, на мне действительно лежит какая-то печать проклятия, и поэтому макугаб отвернулся от желанной добычи? Не мог же он вдруг стать добрым и ласковым? Или мог? Но почему?»
– Я видел, как ты сражался с чудовищем. Это было здорово! – прервал терзания охотника сын вождя. Он уже практически освоил далганский язык, и теперь общение с другом почти не представляло для него трудности.
– Арлангур только защищался. Как можно сражаться со связанными руками и ногами?
– Оказывается, можно. Хотя не все это умеют. Даже Юрлинг не может понять, как ты справился с монстром.
– Думаешь, мне это понятно? Наверное, случайность. Просто Сиер иногда приглядывает за мной, только и всего. – Маргудец печально посмотрел на свои ладони и грустно вздохнул: – Эх!
– Что такое?
– Копье жалко. Без него я чувствую себя как без рук. И вдвойне обидно, что мы идем в мои родные края, а у меня пропало оружие, подаренное одним хорошим знакомым.
– Погоди, я сейчас.