Сила, которая защищает

Дональдсон Стивен Ридер

И все же гравелингас внушал ему серьезные опасения – он был искалечен, почти сломлен свалившимися на него несчастьями. Морэм серьезно рисковал, не предпринимая в отношении него никаких действий, могущих предотвратить нежелательные последствия. Возобновив свой путь к Палате Совета, он с новой силой ощутил тяжкий груз ответственности, лежащий на его плечах.

Большими шагами он прошел по длинному коридору, освещенному светом факелов, поднялся по винтовой лестнице и оказался перед входом в Палату Совета, предназначенную только для Лордов. Задержавшись, он подождал, пока Лорд Аматин поднимется по ступенькам и присоединится к нему. Глаза ее покраснели, а губы были горестно сжаты. Морэму захотелось немедленно рассказать ей о том решении, которое он принял, но его остановил

ее измученный вид. Если он и впрямь собирался поделиться с остальными своими тайными мыслями, следовало сначала подготовить почву для этого. Спокойно и сочувственно улыбнувшись Аматин, он открыл перед ней дверь и вошел следом.

В высоком круглом зале Палаты посредине стоял стол Лордов, к которому сейчас по ступенькам спускались Аматин и Морэм. Он находился ниже расположенных ярусами галерей и освещался четырьмя яркими факелами из лиллианрилла, укрепленными в стенах под галереями и рядом с большой чашей с гравием, помещенной в углублении, сделанном в полу Палаты, рядом со столом Лордов. Сам стол имел форму широкой буквы “С”, выемка в нем была обращена в сторону входа. Вдоль внешнего края стола стояли каменные кресла для Лордов и их особых гостей, повернутые так, чтобы сидящие в них оказались лицом к чаше с гравием. Во главе стола кресло с возвышающейся над другими спинкой ожидало Высокого Лорда.

Рядом с чашей с гравием стоял небольшой каменный стол, в центр которого до половины лезвия был воткнут короткий серебряный меч – крилл Лорда Лорика. Он находился здесь с тех пор, как семь лет назад его воткнул в каменную плиту стола Томас Кавенант. За все эти годы Лорды не нашли способа вытащить его из камня. Стол был поставлен в зале Палаты Совета, чтобы любой, кто пожелал бы попытаться вытащить его, свободно мог сделать это. Однако с тех пор с мечом не произошло никаких изменений, если не считать того, как выглядел теперь большой белый самоцветный камень, вделанный в его рукоять.

Когда Морэм и Каллиндрил семь лет назад вернулись из Смертельной Бездны, они обнаружили, что камень утратил блеск – умер. Тот жаркий огонь, который пробудило в нем прикосновение Кавенанта, погас. Меч возвышался на видном месте зала как свидетельство неспособности Лордов – несмотря на все их тяжкие усилия – овладеть могущественными силами. Эта мысль в который раз больно кольнула Морэма, когда он прошел мимо, но он постарался отогнать ее прочь.

Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто собрался в Палате Совета. Совершенная акустика зала доносила до его ушей не только общий ровный шум многих голосов, но и отдельные высказывания, как бы тихо они ни произносились. В первом ряду галереи, над креслами Лордов и позади них, сидели хафты Армии Лордов, занимая места, в прежние времена предназначавшиеся для Стражей Крови. Над креслом Высокого Лорда расположились два Хранителя Замка Лордов – гравелингас Торм и хайербренд Бориллар, а рядом с ними сидел вомарк Квен. На одном из ярусов заняли места Учителя Лосраата; на их лицах заметна была усталость после долгого и утомительного пути из Ревелвуда, но они слишком серьезно относились к выполнению своих обязанностей, чтобы пропустить Совет. Тем более после печального известия о гибели настволья. Рядом с ними находились едва ли не все хайербренды Замка Лордов, в сердцах которых гибель замечательного дерева отозвалась особенно острой болью.

Подойдя к своему креслу, Морэм опустился в него не сразу. Провожая взглядом Аматин, направлявшуюся к своему месту справа от него, он ощутил внезапную острую боль в сердце при взгляде на кресло, которое должен был занимать Каллиндрил. Точно тени, перед его внутренним взором промелькнули все те, кто до него занимал кресло Высокого Лорда:

Вариоль, Протхолл, Осондрея, Елена – из Новых Лордов, Кевин, Лорик и Деймон – из Старых. Их мужество и величие вызывали в нем чувство смирения – он понимал, какой незначительной фигурой по сравнению с ними был сам и какой непомерно большой груз взвалил на свои плечи. Страна находилась на краю гибели, а он не обладал ни способностью предвидения Вариоля, ни аскетической стойкостью Протхолла, ни суровой

непреклонностью Осондреи, ни страстностью Елены; да и сам Совет Лордов был слабее любого из тех, которыми располагали и Кевин, и Лорик, и Деймон, и Берек Хатфью, Лорд-Основатель; и что он, Морэм, мог противопоставить такому Совету? Но все же он понимал, что никто из ныне здравствующих Лордов не мог бы занять его место. Аматин недоставало физической выносливости; Тревор постоянно сомневался в том, что он вообще достоин называться Лордом; Лория разрывалась между любовью к Стране и желанием защитить, уберечь от бедствий свою собственную семью. Морэм знал, что она уже не раз находилась на грани того, чтобы обратиться к нему с просьбой освободить ее от обязанностей Лорда – временами больше всего ей хотелось покинуть Ревелстоун и вместе со своими дочерьми укрыться у родственников, которые жили в горах на западе.

С уходом Каллиндрила Высокий Лорд стал еще более одинок, чем был до сих пор.

С усилием оторвавшись от этих мучительных мыслей и воспоминаний, он опустился в свое кресло. Собираясь с духом, он в задумчивости ждал, когда появятся Тревор и Лория. Но вот наконец широкие резные двери главного входа распахнулись, пропуская Лордов, сопровождающих Старшего Учителя Лосраата Коримини. Тот двигался медленно, с трудом, как будто гибель Ревелвуда лишила его последнего запаса жизненных сил и старость, воспользовавшись этим, завладела им;

Лория и Тревор поддерживали его с обеих сторон. Они помогли ему опуститься в кресло рядом с Аматин и только после этого направились к своим местам.

Как только они уселись, в Палате сразу же стало тише; все разговоры смолкли, лишь слышно было шарканье, когда сидящие устраивались поудобнее на своих местах; потом в теплом свете факелов все смолкло. Морэм не слышал ничего, кроме звуков сдерживаемого дыхания. Он поднял голову и оглядел собравшихся за столом и на галереях. Все взоры были устремлены на него. Почувствовав, как деревенеет от волнения тело, он положил на стол перед собой посох и встал.

– Друзья мои, – сдержанно произнес он, – мы приветствуем всех, собравшихся здесь сегодня. Я – Морэм, сын Вариоля, Высокий Лорд, избранный Советом. Все вы знаете о том, какие ужасные проблемы возникли перед нами. Необходимо сделать все возможное, чтобы с ними справиться. Но прежде мне хотелось бы поприветствовать Учителей Лосраата. Коримини, Старший Учитель Лосраата, мы надеемся, что вы и все ваши люди будете чувствовать себя как дома в Замке Лордов. Вы сделали огромное дело – сохранили и доставили в Ревелстоун огромную сокровищницу знаний, накопленных в Ревелвуде. Чем мы можем выразить огромное уважение и признательность, которые испытываем к вам?

С трудом Коримини поднялся на ноги, точно собираясь приветствовать Высокого Лорда. Однако взгляд его рассеянно блуждал по сторонам, и стало ясно, что мысли его далеко.

– Фаер… – начал он дрожащим голосом. – Фаер просила меня извиниться за то, что ее муж, Каллиндрил, не смог прийти на Совет.

Пока он говорил, смятение, казалось, все больше спутывало его мысли. Возникло впечатление, будто он забыл, что именно собирался сказать. Могучая сила знания, так долго защищавшая от воздействия возраста, похоже, покинула его. Постояв в растерянности, он медленно опустился, шепча что-то себе под нос и оглядываясь вокруг бессмысленным взглядом человека, внезапно забывшего язык, на котором говорил. Наконец он нашел нужное слово:

– Ревелвуд…

Снова и снова он повторял его, точно пытаясь осознать, что за ним стоит. В конце концов он заплакал.

Глаза Морэма тоже обожгло слезами. Быстрым жестом он направил двух Учителей Лосраата помочь Коримини. Те подняли старика и почти понесли его по ступеням к высокой деревянной двери.

– Найдите для него тихое место и позовите на помощь Целителей, – хрипло произнес Морэм. – Он служил Стране мужественно, преданно, мудро и так долго, как никто из ныне живущих.

Сразу же Лорды и все остальные, собравшиеся в Совете, встали; каждый прижал правую руку к сердцу, а потом простер ладонь в сторону Коримини, приветствуя его и отдавая ему таким образом честь.