Сила мифа

Беседы Билла Мойерса и Джозефа Кэмпбелла проходили в 1985–1986 годах на ранчо «Скайуорд», принадлежавшем Джорджу Лукасу, а позднее – в Нью-Йорке, в Музее естественной истории. Многие из тех, кому довелось познакомиться со стенограммами этих бесед, были поражены обилием материала, вошедшего в 24-часовой фильм, большая часть которого не попала в 6-серийный фильм службы телевизионного вещания PBS. Идея написания данной книги возникла из желания сделать этот материал доступным не только

Работая над этой книгой, я старалась придерживаться содержания реальной беседы и одновременно воспользоваться возможностью включить в нее дополнительный материал по вопросам, отраженным в стенограммах. Там, где это было возможно, я попыталась сохранить формат телевизионной серии. Однако книга имеет свои особенности, и ее предназначение – дополнять серии, а не копировать их. Отчасти эта книга существует потому, что идеи, обсуждаемые во время бесед, заслуживают тщательного обдумывания, а не только просмотра передачи.

Разумеется, в первую очередь эта книга существует потому, что Билл Мойерс обратился к такому сложному, фундаментальному предмету, как миф, а Джозеф Кэмпбелл отвечал на его острые вопросы с предельной искренностью человека, посвятившего всю свою жизнь исследованию мифологии. Я благодарна им обоим за возможность присутствовать при их беседах и Жаклин Кеннеди-Онассис, редактору издательства «Doubleday», чей интерес к идеям Джозефа Кэмпбелла сыграл решающую роль в том, что эта книга увидела свет. Я также благодарна Карен Борделон, Элис Фишер, Линн Коэ, Соне Хэддад, Джоан Коннер и Джону Флауэрсу за их поддержку. Особая признательность – Мэгги Кишен за многочисленные перепечатки рукописи и за ценные редакторские замечания. Не могу не выразить благодарности Джуди Докторофф, Энди Такер, Беки Берман и Джуди Сэндман за помощь в работе с рукописью. Основную работу по подбору иллюстраций выполнили Вера Ароноу, Линн Новик, Элизабет Фишер и Сара Мур с помощью Аннмари Роннберг. И Билл Мойерс, и Джозеф Кэмпбелл прочитали рукопись и сделали много полезных замечаний, и я благодарна им за то, что они не поддались искушению переписать свои ответы «книжным языком» и в книге сохранился язык живой беседы.

В течение нескольких недель после смерти Джозефа Кэмпбелла я вспоминал о нем буквально на каждом шагу. Выходя с толпой пассажиров со станции метро «Times Square» и ощущая энергию этой толпы, я улыбался, вспоминая видение, которое однажды явилось здесь Кэмпбеллу: «Последняя инкарнация Эдипа, продолжающийся роман Чудовища и Красавицы, стоит в этот полдень на углу Пятой авеню и Сорок второй улицы в ожидании, когда загорится зеленый свет».

На предварительном просмотре последнего фильма Джона Хьюстона «Мертвые», снятого по рассказу Джеймса Джойса, я вновь подумал о Кэмпбелле. Одна из его первых серьезных работ была посвящена роману Джойса «Поминки по Финнегану». Кэмпбелл знал: то, что Джойс называл «могилой и постоянством» в человеческих страданиях, на самом деле – главная тема классической мифологии. «Тайная причина всех страданий, – говорил он, – заключается в том, что все мы смертны. Бренность – первейшее условие жизни. Утверждая жизнь, нельзя этого отрицать».

Однажды во время прогулки, когда темой нашей беседы было страдание, он упомянул вместе с Джойсом некоего Айгджугарджука. «Кто такой Айгджугарджук?» – спросил я, с трудом выговаривая это труднопроизносимое имя. «Ох, – ответил Кэмпбелл, – это был шаман из эскимосского племени карибу, обитающего на севере Канады. Тот самый, который сказал посетившим его европейцам, что прийти к истинной мудрости можно только через страдание. Только обездоленность и страдание делают разум восприимчивым ко всему тому, что скрыто от других». «Конечно, – сказал я. – Айгджугарджук».

Джо не обратил внимания на мое невежество. Мы остановились. Его глаза горели, и он сказал: «Вы можете представить себе вечер у костра в обществе Джойса и Айгджугарджука? Господи, как мне хотелось бы оказаться там с ними!»

Кэмпбелл скончался накануне двадцать четвертой годовщины со дня убийства Джона Ф. Кеннеди, трагедии, которую он во время нашей первой встречи, состоявшейся несколькими годами ранее, обсуждал с точки зрения мифологии. Теперь, когда снова всплыли эти грустные воспоминания, я заговорил о размышлениях Кэмпбелла, которыми он делился со своими взрослыми детьми. Например, он описывал торжественные государственные похороны как «иллюстрацию той важной роли, которую ритуал играет в жизни общества», ибо пробуждает воспоминания о мифологических сюжетах, необходимых человеку. «Это было ритуализированное событие величайшей социальной значимости», – писал Кэмпбелл. Публичное убийство президента, «в результате которого все наше общество, живой социальный организм, к которому принадлежали и мы сами, в доли секунды оказался оторванным от привычной жизни, требовало компенсации для восстановления чувства солидарности. В течение четырех дней все граждане огромной страны, участвуя в этом символическом событии, вели себя совершенно одинаково». Ему принадлежат слова: «Это было первое и единственное подобное событие в мирное время, когда я, наблюдая за происходящим, почувствовал себя частью этого народа».

Я вспомнил эти слова и тогда, когда одному моему коллеге пришлось отвечать на вопрос о нашем сотрудничестве с Кэмпбеллом. «Зачем вам нужна мифология?» Задавшая этот вопрос дама придерживалась знакомой современной точки зрения: «все эти греческие боги и прочее» не имеют никакого отношения к сегодняшней жизни людей. Как и большинство людей, она не знала одного: обломки «прочего» выстилают изнутри нашу систему верований. Так черепки разбитой посуды тянутся вдоль места археологических раскопок. Но поскольку мы живые существа, в «прочем» заключена энергия. Ритуалы пробуждают ее. Подумайте о положении судей в нашем обществе, которое Кэмпбелл рассматривал не с социологической, а с мифологической точки зрения. Если бы судья лишь исполнял какую-то роль, он мог бы появляться в суде в сером костюме, а не в черной судейской мантии. Чтобы закон был не просто средством принуждения, власть судьи должна быть ритуализирована, мифологизирована, как и большая часть сегодняшней жизни. По мнению Кэмпбелла, от религии и войны до любви и смерти.

Уже после смерти Кэмпбелла, идя однажды утром на работу, я остановился возле соседнего видеосалона. На выставленном в окне мониторе демонстрировались кадры из фильма Джорджа Лукаса «Звездные войны». Я остановился, вспоминая то время, когда мы вместе с Кэмпбеллом смотрели этот фильм на ранчо Лукаса «Скайуорд» в Калифорнии. Лукас и Кэмпбелл подружились, и режиссер, отдавая должное заслугам ученого, пригласил его посмотреть трилогию «Звездные войны». Кэмпбелл упивался древними мифологическими темами и мотивами, представленными на широком экране с помощью новейших современных технологий. Во время этого визита, в очередной раз бурно реагируя на героизм Люка Скайуокера и на опасности, которым он подвергался, Джо оживлялся, говоря о том, что Лукас «придал совершенно новое и мощное звучание» классической теме героя.

«В чем оно заключается?» – спросил я.

«Еще Гёте сказал об этом в „Фаусте“, но Лукас облек это в форму новой идиомы, а именно: технология не спасет нас. Компьютеры, гаджеты, машины – всего этого недостаточно. Мы должны полагаться на свою интуицию, на то, что дано нам природой».

«Разве мы тем самым не оскорбляем способность человека мыслить? – спросил я. – И разве мы уже стремительно не удаляемся от нее?»

«Дело вовсе не в этом. Герой не отрицает здравого смысла. Напротив, преодолевая негативные проявления, герой символизирует нашу способность контролировать иррационального варвара, сидящего внутри нас».