Сила спокойствия
Шрифт:
Во всех обстоятельствах сохраняйте хладнокровие. Имейте неограниченное терпение. Никогда не загоняйте оппонента в угол, всегда помогайте ему сохранить лицо. Ставьте себя на его место, чтобы видеть ситуацию его глазами. Избегайте чувства превосходства и непогрешимости – ничто так не ослепляет.
Эти слова стратега стали девизом Кеннеди во время Карибского кризиса. «Мне кажется, нам следует подумать, почему русские так поступили», – сказал он своим советникам. «Какое преимущество они надеются получить? –
Это понимание помогло ему правильно отреагировать на неожиданную и опасную провокацию и предположить, как Советы ответят на его реакцию. И Кеннеди понял: Хрущев разместил ракеты на Кубе, поскольку полагал, что Америка слаба. Но это не означало, что русские считали свою позицию сильной. Кеннеди понял: на такой риск пойдет только отчаянная нация. Понимание пришло после долгих дискуссий с командой ExComm – членами Совета национальной безопасности США и несколькими советниками. Президент начал разрабатывать план.
Военный удар по Кубе, по мнению советников, вряд ли стал бы стопроцентно эффективным, но он однозначно был необратим. Кеннеди задавался вопросами: что после? Сколько человек погибнут при вторжении? Как мир отреагирует на нападение большой страны на маленькую, пусть даже для отражения ядерной угрозы? Что сделают русские, чтобы сохранить лицо? Как защитить своих солдат на острове? Эти вопросы привели Кеннеди к мысли о блокаде Кубы. Почти половина советников выступила против такого шага, но президент выбрал именно его – он сохранял варианты.
Блокада была реализацией мудрости одного из любимых выражений Кеннеди: «использовать время как инструмент». Она дала обеим сторонам шанс просчитать ставки и предлагала Хрущеву возможность вновь рассмотреть предполагаемую слабость Кеннеди. Некоторые впоследствии упрекали президента и за такой выбор. Зачем вообще бросать вызов России? Почему эти ракеты настолько важны? Разве у США нет достаточного количества собственных ракет, нацеленных на Советский Союз? Кеннеди не был глух к этим аргументам, но, как он объяснял народу в обращении 22 октября, отступать было некуда:
Мы получили хороший урок в 1930-е годы: агрессивное поведение, если его не контролировать и оставлять без внимания, ведет к войне. Эта нация против войны. Мы также верны своему слову. Мы нацелены предотвратить применение этих ракет против нашей или любой иной страны, а также обеспечить их вывод из Западного полушария. Мы не будем без необходимости или превентивно рисковать началом всемирной ядерной войны, в которой даже плоды победы будут горькими, но мы и не уклонимся от любого риска, с которым придется столкнуться.
Самое примечательное то, насколько спокойно Кеннеди пришел к этому заключению. Ситуация была колоссально напряженной, но сегодня мы можем услышать в сохранившихся аудиозаписях, увидеть в протоколах и на снимках того времени, насколько все были открыты и готовы сотрудничать. Ни борьбы, ни повышенного тона, ни взаимных попреков. Когда обстановка накалялась, Кеннеди обращал все в шутку.
Президент не давал своему эго доминировать в дискуссиях и не позволял делать это никому. Если он ощущал, что своим присутствием мешает советникам высказываться откровенно, он просто выходил – и обсуждение становилось свободнее. Он не считался с политикой партий, не оглядывался на былое соперничество: Кеннеди открыто консультировался с тремя предыдущими президентами США и приглашал бывшего госсекретаря Дина Ачесона на заседания высшей степени секретности.
В самые напряженные моменты Кеннеди выходил из Овального кабинета прямо в свой любимый Розовый сад – впоследствии президент поблагодарит садовницу за важный вклад в разрешение Кубинского ракетного кризиса. Кеннеди совершал долгие заплывы: это помогало ему думать. Он сидел в Овальном кабинете в изготовленном по спецзаказу кресле-качалке, купаясь в свете гигантских окон, – так меньше болела спина. Телесная боль не должна была усугубить туман холодной войны, который так плотно накрыл Вашингтон и Москву.
Существует снимок: Кеннеди сгорбился, он стоит спиной к комнате, упершись кулаками в стол. Это поза человека, который держит на своих плечах судьбу мира. Человека вероломно спровоцировала ядерная сверхдержава. Критики оспаривают его мужество. Есть политические соображения, личные резоны; существует больше факторов, чем одновременно способен осмыслить один человек. Но он не дает никому поторопить себя. Ничто не омрачает его суждений и не мешает совершить правильные действия. Он самый спокойный человек в комнате.
Кеннеди следовало оставаться таким, поскольку решение о блокаде было всего лишь первым шагом. Затем последовало объявление о пятисотмильной запретной зоне вокруг Кубы (президент назвал ее «карантинной», блестяще смягчив агрессивное слово «блокада»). Потом были воинственные обвинения от русских и конфронтация в ООН. Лидеры Конгресса США выразили свои сомнения. Во Флориде в боевой готовности находились сто тысяч солдат – на всякий случай. Случались и провокации. Советский танкер подходил к карантинной зоне. Всплывали подводные лодки. Над Кубой сбили американский самолет-шпион U-2, пилот погиб.
Две крупнейшие и сильнейшие державы мира сошлись лицом к лицу. Сейчас известно, что ситуация была серьезнее, чем тогда считалось: некоторые из советских ракет были не частично, а полностью готовы к запуску. Даже если этого никто не знал, ужасная опасность ощущалась.
Могли ли эмоции взять верх над разумом президента? Мог ли он сломаться? Нет, ничего этого не могло случиться.
«Меня беспокоит не первый шаг, – говорил он своим советникам и себе самому, – а переход обеих сторон к четвертому и пятому. Шестой шаг сделать будет некому. Мы должны напоминать себе, что движемся крайне опасным курсом».