Силайское яблоко
Шрифт:
— Для этого надо прожить здесь две жизни...
— Чтобы уловить общее — нет. Иногда его можно почувствовать сразу, на одном дыхании. Как повезет. И как смотреть на все, что происходит вокруг. Ты здесь родился, ты ко всему привык, многое проходит мимо твоего внимания. Глаз постороннего зорче.
— Возможно... Но меня интересует одна частность — собираешься ли ты посещать правителя?
— Пока нет. Пока это просто невозможно — мы стоим перед глухой стеной, и эта стена неприступна. Нужно найти хотя
— А если я знаю такой дефект?
Шан внимательно посмотрел на Сипа. Сип выдержал взгляд.
— У тебя завелись от меня секреты, Сип?
— Нет. Не завелись. Этот секрет был со мной всегда. На Свире, на Зейде, на Земле. Но этот секрет я открою только тому, кто поможет мне выполнить клятву.
— Какую клятву?
— Судить Великого Кормчего.
— Убить?
— Нет. Судить. И приговорить к смерти, И привести приговор в исполнение. Чтобы это не было убийством, нужны хотя бы двое...
Да, еще Тесман говорил, что у Бина свои счеты с правителем. И вот теперь... Отговаривать бесполезно. Согласиться на соучастие нельзя. Остаться в стороне нечестно. Обманывать подло.
— Когда и кому ты дал клятву?
— Не надо об этом, Шан. Я забыл, что ты человек Земли. Что ты просто наблюдатель. Что для тебя все наши горести и беды не более как трудный ребус, который надо решить, научный казус, который надо объяснить. Я забыл. Прости. Я не оставлю тебя, пока... Словом, забудем этот разговор. Я ничего не спрашивал.
— Бин...
— Я Сип. Прежний Сип. Твой Вергилий.
— Жарко. Давай выпьем пива...
Они остановились под зеленым навесом против рыбного магазина. Пожилой гвардеец с жезлом дружелюбно им улыбнулся и подвинул кружку, освобождая место за столиком. Улыбка в Дроме — явление редкое, и Шан улыбнулся в ответ.
— Дежуришь?
— Разве это дежурство, септ-капитан? Хочешь — спи, хочешь — пиво дуй. А вот я работал в Олоне, воздушные верфи там — вот где действительно держи ухо востро. Известное дело, работяги — у них свой закон. Держатся один за одного, косяком — с ними лучше не связываться...
Пиво было, что называется, на любителя — цвета спелой малины, горьковато-сладкое и почти без пены. Шан взял три кружки — себе, Сипу и говорливому блюстителю порядка.
— Благодарю, септ-капитан. Многовато будет... Ну да ничего, мне уже через час меняться.
— А ты за свою жизнь в разных местах бывал, наверное?
— Да, помотался. Я все больше по охране, для страха стою. Так не стало страха теперь, даже Вечного Дворца не боятся, шалый народ стал.
— А почему, как ты считаешь?
— От жиру. Я говорю — от жиру. Заелись, на правителя обнадежились. Он, мол, благодетель, всех накормит. Я последнее время в глуши, в Трижах существовал — молодые затерли.
Заметно приободрившись, ветеран грозно потряс жезлом, как боевой дубиной.
— А сюда меня сын перетащил, слава Кормчему. В «топорах» у меня сын... Здесь благодать. Конечно, тоже как когда...
Что-то стряслось в рыбном магазине напротив. Крик возмущения и боли, звон разбитого стекла, шум свалки, снова крик — тот же голос, но сдавленный, зовущий на помощь, ругань, глухие удары, снова звон стекла... Гвардеец поскучнел и прислушался, не спеша, однако, допивать свое пиво.
— Опять что-то не поделили... Вот народ! Всего выше горла, лопай — не хочу, так нет, каждый в рот соседу смотрит. Зависть, зависть... Не люблю драк. Никогда не поймешь, кто прав, кто виноват, все хороши... Пакость одна...
Шанин почувствовал на себе хмурый изучающий взгляд Сипа. Ему стало неуютно. Никаких действий — это легко приказать. А если бьют женщину? Ребенка? Ты чужой, тебе все равно — утверждало молчание Сипа... Нет, дорогой. Очень не все равно. Очень.
— Надо прекратить это. — Шан одернул ремень. — Пойдем, дежурный.
Они не успели. Кто-то мелькнул в дверях, пытаясь выскочить на улицу, его перехватили, ударили спиной о притолоку.
Руководил боем коротышка в кожаном фартуке. Увидев гвардейцев, он бросился к ним, крича:
— Это проник! Он оскорбил Великого Кормчего! Он сказал про него такое!
Тротуар опустел мгновенно. Ни избиения, ни свидетелей — жара, звенят ситары, недопитое красное пиво на столике — и неподвижное тело на тротуаре, лишь отдаленно напоминающее человеческую фигуру.
Шанин предполагал в этот день съездить куда-либо на окраину, например в рабочий пригород Дромы Силку. Было еще рано, до Силки часа три езды экспрессом, и они вернулись в гостиницу. Возвращались в открытом автобусе, который немилосердно дергало в ритме бесконечного автоконвейера. Люди стояли и сидели, отрешенно жуя, и согласно качались в такт рывкам.
— Ну как дедуктивный метод, — спросил Сип, исподлобья поглядывая на Шанина. — Помогает?
Шан потер лоб.
— Плохо помогает?
— Поможет. В свое время. А завтра мы с тобой должны разыскать вот этого человека. Зовут его...
* * *
— Мос Леро...
Чтобы разобрать витиеватую надпись на почерневшей медной пластине, пришлось включить поясной фонарик. Шан махнул рукой таксисту, тот, круто развернув машину, дал полный газ, и через полминуты только серая пыль висела над петлей накатанной дороги.