Силиконовые горы
Шрифт:
– Люба, а не хотите выпить с нами чаю? У нас тортик есть, вафельный…
– Я? – удивился гуманоид.
За Любиной спиной я отчаянно мотала головой и жестикулировала, тщетно обращаясь к здравому смыслу подруги. Неужели она сможет весело хрустеть шоколадными вафлями в присутствии этой… хм… женщины?
– Я бы с удовольствием… – нерешительно согласилась Люба. – Скучно мне, хоть вой.
– Вас никто не навещает? – Ксения засуетилась возле чайника, а я молча уселась на свою кровать, стараясь не встречаться с гуманоидом взглядом.
– Я из Твери.
– Что же с вами произошло? – бестактно поинтересовалась я.
Ксюша бросила в мою сторону исполненный укоризны взгляд. Хотя я видела, что ей самой жуть как любопытно задать этот вопрос.
– Внезапный выброс мочевины в кору головного мозга, – хмыкнула Люба, – как в простонародье говорят, моча в голову ударила.
– Это как? – Ксения разлила по казенным чашкам с отбитыми ручками элитный зеленый чай с жасмином, который принес ей Даррен.
– А так. Решила красавицей заделаться, идиотка. Нос мне не нравился, слишком толстый был. Я бы теперь все отдала, чтобы выглядеть, как раньше.
– Так вы… не были в автокатастрофе?
– Нет, сама постаралась. Накопила денег, нашла клинику, хирурга. Сэкономить решила. В московских известных клиниках дорого. Вот я и подумала, что прооперироваться можно и у нас. Тем более что доктор попался такой обаятельный.
– Неужели… Вас так доктор изуродовал? – ахнула Ксюша.
– Я и сама сначала не поняла, что произошло. У меня была серия операций, долго лежала. Подтяжка лица, нос, губы… Ничего вроде не болело, швы заживали хорошо. Все лицо было перебинтовано, и я чувствовала себя такой счастливой… Пока не настал день, когда сняли повязки.
Мы потрясенно молчали. О тортике и думать забыли.
– То-то я думала – почему мне не хотят зеркало давать? Врач говорил, что надо подшлифовать швы, анестезиолога позвал… Мне это показалось подозрительным. Я отпросилась в туалет, раздобыла пудреницу… Потом пришлось корвалолом откачивать.
– И что дальше? – прошептала Ксюша. – Он хотя бы возместил моральный ущерб?
– Ага, трижды возместил, – усмехнулась Люба. С ее губами усмехаться было не так-то легко. Во всяком случае, смотрелось это жутковато, – нашел какие-то оправдания. Собрал консилиум липовых врачей, которые подтвердили – он сделал все, что мог. Я и так, и так с ним пыталась говорить… Мне бы хоть денег получить на переделку в Москве, ведь я последние за операцию отдавала. И журналистов привлечь пыталась, и милицию… А он на меня потом еще и в суд подал – за подрыв репутации клиники.
– Ну ни фига себе, – протянула я.
– Shit happens, – Люба залпом выпила чай, не притронувшись к десерту, – Кахович вот мне скидку сделал огромную. Но сказал, что все равно исправить все не получится. Не хватит тканей, – ее голос дрогнул.
Ксения зябко поежилась.
– Муж, когда меня увидел, в обморок хлопнулся. Я впервые видела, как он плачет.
– Другой бы и бросить мог, – я вздохнула,
– У нас дети. Трое, – слабо улыбнулась Люба, – и потом, он все еще надеется. Я ему всю правду не говорю.
– Сколько же вам лет? – поинтересовалась Ксюша.
– Тридцать два.
После того как Люба ушла, унеся с собою «Космополитен» и один из порножурналов, которые я от скуки стащила с работы, мы еще долго сидели молча и боялись взглянуть друг другу в глаза.
Первой нарушила молчание Ксения.
– Как ты думаешь… – она помолчала, не решаясь озвучить пессимистичные мысли, – а с нами такого произойти не может?
– Теоретически, со всеми может, – тихо ответила я, – но мне говорили, что Кахович хороший доктор.
– Один из лучших в Москве, – горячо подтвердила Ксюша. – Вот возьмем нашу Наташку. Она лишь бы куда точно не пойдет. У нее ведь есть деньги и в Швейцарии операцию сделать, и в Америке. Да и меня Даррен мог в Америку позвать.
– Нам волноваться нечего, – все больше волнуясь, сказала я.
– Точно. Любе просто не повезло, она – исключение из правил.
– Потом мы еще будем смеяться, вспоминая этот разговор.
– Да…
Мы немного помолчали.
– Знаешь, что мне сейчас больше всего хочется? – призналась я.
– Что?
– Послать всех к чертовой матери, собрать вещи и свалить отсюда. Только меня и видели!
В ту ночь мне все равно не удалось бы уснуть – от переизбытка впечатлений и надежд.
О чем думают неуверенные в себе особы в бессонную ночь перед самой роковой переменой в жизни? Понятное дело – о беспардонно бросивших их мужчинах.
На соседней кровати мирно посапывала Ксения – кажется, она даже умудрялась кривить губы в беспечной ангельской улыбке. Ей хорошо – за порогом клиники ее ждет влюбленный взволнованный Даррен с миллионным контрактом в руках.
А я ворочалась с боку на бок и вспоминала Георгия.
Ему не должна была понравиться такая девушка, как я.
У меня не было шансов сойтись с таким мужчиной.
И тем не менее мы были вместе – целых полгода.
Георгий, Георгий… Зеленоглазый метросексуал и лейбломан с врожденными склонностью к гедонизму (а также моральному садизму, как потом выяснилось) и помешанности на тряпье. Когда он возвращался из очередного бутика, увешанный пакетами, с горящими глазами и виноватой улыбкой на лице, я ему говорила: «В нашей паре ты – блондинка». Его расточительность меня забавляла.
Только он мог носить норковое пальто с золотыми кедами и не выглядеть при этом как голубая проститутка. Только на нем выбеленные у виска прядки смотрелись очень даже мужественно. Только он раз в неделю ходил на маникюр, через день в солярий и раз в месяц – на пилинг к косметологу и при этом был стопроцентным мужчиной, просто-таки концентрацией тестостерона.
Ровесники, москвичи, оба Овны – мы жили в параллельных мирах, полярно заряженные частицы, которым никогда не суждено было встретиться. И тем не менее…