Шрифт:
Вот он, конечно, был красавец, Кедров уж на что человек малочувствительный, и то восхитился: башка здоровенная, будто чугунная, топором не проломишь, взгляд тяжёлый, упрямый, как и положено самцу-производителю
Сапетый вокруг быка бегал юлой, охал и причмокивал, пренепременно яйца пощупал бы, но больно лютый у того взгляд был. Сапетый вздохнул и выдал окончательный вердикт: «Видишь, Николай Егорович, я ведь тебе говорил, что не зря приехали. Где мы ещё такой экземпляр найдём?»
Сапетый, собственно, и был автором этой авантюрной идеи – поехать в польскую Познань на ежегодную животноводческую ярмарку. В Лисках он поселился не так давно, года три назад, биографию имел мутноватую: то ли сидел, то ли проворовался где, даже в большом подпитии сведения о себе выдавал скудно и неохотно, больше о других предпочитал расспрашивать.
По профессии был ветеринар и быстро сдружился с местными фермерами. Ветеринар был толковый, когда прошлой зимой кедровские бурёнки лептоспирозом заболели, он их выходил, домашними подручными средствами, без покупки дорогих антибиотиков. Кедров в знак благодарности достойную поляну накрыл, выпили-закусили, как водится, когда гости раскуражились и песнь степную воронежскую затянули, тут Сапетый и подлез со своим предложением. Бык, говорит, у тебя, Николай Егорович, староват, а я вот в специализированном журнале вычитал, что в октябре в Польше ярмарка животноводства проходит, из тех краев, что поближе к нам, круче не бывает. Поехали, нового быка тебе прикупим.
«Да что ты, – отмахнулся Кедров. – Какая мне заграница. Я и не бывал нигде в жизни, и ни на каком языке, кроме русского матерного, ни бельмеса».
«Тоже мне проблема, – продолжил уговаривать Сапетый. – Переводчика наймём. Те поляки, что нашего с тобой возраста, по-русски нормально понимают. Они же тоже советские были. Поехали, Николай Егорович, не пожалеешь. Ты – фермер крепкий, пора тебе международные связи осваивать».
Конец ознакомительного фрагмента.