Сильный
Шрифт:
Лину увезли сразу же как нашли, Азад перевязал рану на животе, но потеряла она много крови, хотя и была жива. Работорговец уверил, что довёз девушку живой и сдал на руки лекарю, который сразу же принялся за лечение. Целителя там не было, потому не ясно выживет ли она. Но Азад уверял, что ничего с Сильной не станет от такой простецкой раны. Надеюсь.
– Ну вот закинули мы тебя в клетку к девчонке, ждали пока проясниться с тобой ситуация, мало ли, вдруг зря рисковали? А вы там трепитесь сидите, а от бесовки такой фон прёт, с лошади упасть можно. А она ещё там тебе то ли глазки строит, то ли ещё что, не видать со спины. А с меня уже пот ручьём течёт, ууух натерпелся
– Если вы так беспокоились за Лину, почему посадили к ней молодого парня? Не самое мудрое решение.
– А что, разве же она с тобой женщиной стала?
– Эм, ну нет…
– То-то же, я ей сразу сказал, что если девичество потеряет, то не довезу я её. Девка то не дура, сберегла. Саул только, свинья старая, не удержал в штанах отросток.
Мы сидели перед палаткой Азада, солнце уже заходило, обозначая окончание этого тяжёлого дня. Я был, откровенно, итощен, душевно истерзан и плохо соображал. В лагере не осталось никого из пеших рабов, всех продали здесь на месте, как я понял вместе с Линой. Азад же, как истинный восточный сказитель, лил мне в уши патоку сладостных обещаний.
– Теперь мне осталось только наложниц доставить в Ясси, а потом мы двинемся в обратный путь. Виноват я перед тобой, парень, доставлю я тебя домой, до самых дверей твоего родного дома.
Поэтому я спал теперь в палатке надсмотрщиков, которых осталось двое. Вот уже два вечера Азад до поздней ночи ведёт со мной умные беседы, очевидно, он таким образом сокращает время ночных дежурств двух оставшихся смотрящих. Меня запихнули бы в клетку к наложницам, но те каждый раз поднимали вой, когда я близко к ним приближался. Испугались, да и до сих пор многие плохо слышали после моего зова. Сам Азад, кстати, сказал, что вернулся он так скоро именно потому, что услышал мой крик, услышал только он - за десять вёрст.
Первую ночь я проспал до самого сбора лагеря, вторую пробовал понять, насколько сильно за мной следят и какие у меня есть шансы улизнуть, правда не выдержал и провалился в глубокий сон. Теперь же я пытался спать прямо в дороге, сидя между гривой лошади и животом охранника. Получалось не очень, но всё равно заняться было нечем, думать не хотелось ни о чём, а отдохнуть нужно было настолько, насколько это возможно - кроме как выгадать момент ночью, другого шанса для побега не будет.
Впереди появился конный отряд, лошади гнали галопом, видно было, что они сильно торопятся. Когда всадники приблизились, стало понятно, что это солдаты, они были одеты практически все в стеганые куртки, мечи на поясах, у кого-то голова прикрыта такой же стеганой шапкой, вроде это называется подшлемником. На ком-то платок, кто-то просто в вязаной шапке. А лошадей вдвое больше, чем людей. Куда-то они очень торопятся.
Азад приказал остановиться, а сам выехал чуть вперёд. Военный отряд перешёл с галопа на шаг, буквально за четверть часа уже остановился перед главным работорговцем. Так… судя по всему, они достигли цели своего скорого путешествия. Не сбежать мне ночью, череда новых знакомств продолжается. Двое всадников отделилось от отряда и вместе с восточным сказочником двинулись в нашем направлении.
– Дорогой Мирослав, хотел бы я поступить иначе, но, видимо, сама судьба требует меня передать тебя этим почтенным господам. Видишь ли, одному очень хорошему человеку опять понадобилась твоя помощь, причём очень срочная. Эти славные люди уже третьи сутки в пути, почти не дают отдыха лошадям и всё ради благой цели - излечить страдания больного.
– Славно ты сочиняешь, Азад. Скажи, не на твоей ли родине зародились сказки про Алибабу и прочие дивные истории с восточным окрасом?
– Ах, какой смышлёный молодой человек, надо было брать за тебя ещё больше. Но да мне грех жаловаться, прокол с девчонкой в итоге окупился тобой более чем щедро. А вообще, ты близок к истине, я родом из той загадочной страны на далёком востоке, которая носит название Бабилос, где названные тобой истории рассказывают детям в наших землях многие сотни лет.
– Нам нужно торопиться, - вклинился в разговор человек из прибывшего отряда, широкоплечий мужчина в возрасте с темными волосами, в которых виднелись вкрапления седины. Взгляд цепкий, лицо суровое - чувствовалось, что с таким человеком шутки могут плохо сказаться на здоровье. Лесные мастера, встреченные мною ранее, казались щенятами рядом с этим матёрым волком. Но что больше всего меня поразило - не было ни усов, ни бороды на лице, только лишь щетина, видимо в дороге бриться было некогда. На моей родине мужчины все носят бороду или в крайнем случае усы.
– Пересаживай на эту кобылу, - пока меня сняли с лошади караванщика и подсаживали на свободную лошадь, из рук солдата к Азаду перекочевал внушительного размера кошелёк.
– Лошадь буду вести сам или кто-то из моих людей, ты должен крепко держаться. То, что тебя прихватили веревкой, тебе поможет мало, если ты на скаку свалишься сам и потянешь за собой кобылу, - слова он произносил правильно, но чувствовалось, что речь чужая для него, - в случае крайней нужды ко мне можешь обращаться "Корпорал", но лучше не обращайся. Привалов у нас будет два днём, ночью отдых. Вода справа от луки седла. Еда, отлить - всё только на остановках. Невтерпёж если - отливай прямо в седле. Поехали!
***
Как же болят ноги … ох, а как болит зад. Спина не гнется, изматывающая скачка почти целый день, дважды смена лошадей на привале, привал полчаса - за это время надо поесть, напиться и справить нужду. На негнущихся ногах особо не походишь, потому единственный путь, который я мог себе позволить - до ближайших кустов и обратно, остальное время просто лежать, даже ел полулёжа. Есть хотелось сильно, но много есть на привале не выходило, потому что верхом сильно трясло и набитый желудок приводил к проблемам. Про горячую пищу вообще никакой речи не шло, а запивать хлеб, сыр да колбасу водой - много не влезет. Спасали сухари, которыми набивал карманы штанов и плаща, который мне выдали от ветра и дождя. Одежда, кстати, моя уже сильно износилась. Просто слезы наворачивались, когда вспоминал, как буквально месяц назад мне досталось это добро. А три месяца назад я вообще жил и не мог представить себе, куда меня занесет стараниями Мокоши.
Две ночи спал как убитый, в дороге толком ничего не запомнилось. Природа сильно изменилась, судя по ландшафту мы двигались по предгорьям, холмистая местность с обширными лесами и виднеющиеся вдали в хорошую погоду пики горных хребтов. Красиво, никогда такого не видел, но слишком я устал, чтобы хоть немного насладиться видами. На второй день днем заезжали на какой-то постоялый двор. Большое двухэтажное здание было сложено из камня, удивительно для моей родной стороны, рядом располагалась большая конюшня, также каменная, в ней было много лошадей. Отряд, везущий меня на помощь к неясному больному, сумел сменить всех своих на свежих. Это ни много ни мало двенадцать голов, а отряд насчитывал соответственно шесть воинов, ну и меня теперь в довесок.