Симбионты
Шрифт:
Он подошел к надстройке и дернул ручку двери: вдруг не заперта? Если бы… Леха пошарил по карманам. Его так стремительно волокли в кабинет к Михалборисычу, что даже толком не обыскали, только сорвали телефон с руки и бэдж с груди… Откроет его пропуск эту дверь? Сейчас узнаем.
Замок щелкнул.
Леха ступил на лестницу, ведущую вниз. Ему именно туда и надо – вниз до самого конца. Где-то там ребята. В здании наверняка большая суматоха, что-то стряслось – не по нему же ревет сирена, – и он этой суматохой воспользуется.
Ах,
Вот же странный человек Мария: обламывается на каждом шагу, а всегда права – сказала, что от меня не отстанут, и не отстали ведь. И не отстанут, пока во мне будет жить «пятерка». Что-то надо придумать. Ладно, увидимся с вертолетиками – обсудим.
В том, что он с вертолетиками еще встретится, Леха был уверен.
Эти не пропадут.
Сирена так и подбросила Петю. Он вскочил на ноги. Семенов даже не шелохнулся.
Петя решительно направился к двери.
– Ты куда? – спросил техник. – Это не пожарная.
– А-а… Да я…
– Это авария в центральном зале, – спокойно пробасил Семенов. – Прорвало там. Сейчас будут дыры затыкать. Нас позовут, когда понадобимся. Мы по аварийному расписанию обязаны сидеть тут. Вот и сиди. Жди команды.
– Да мне в туалет, – сказал Петя.
– Опять?
– Ну…
– А ты вон в раковину.
– Да мне…
– А я не брезгливый, – сообщил Семенов и уткнулся носом в журнал.
Петя, закусив губу, вернулся на место.
– Серая!!! – истерически визжал кто-то. – Серая!!!
Эта штука и правда была серая. А еще она громко шуршала и временами отчетливо булькала.
Нехорошо булькала. Хищно как-то. Прямо будто голодная.
Операторы центрального зала всей толпой лезли на галерею по главной лестнице, толкаясь локтями и мешая друг другу. Их старший рискнул метнуться вдоль стены к боковой лесенке, обгоняя серую волну, растекавшуюся по полу – и спокойно поднялся наверх. Теперь он ждал у тамбура, распахнув дверь, и молча глядел на своих людей. Они успеют.
Рыбников тоже успел отбежать и теперь стоял на другой лесенке. Внизу только что было по щиколотку, а теперь едва не по колено.
В центре «ямы» неспешно оседала, растекаясь, громадная серая куча. Из нее вынырнул Михаил и погреб к стене. Плыть в ботах было как в сметане, директор еле двигался.
Зарецкого вынесло почти к самой лестнице. Он лежал на спине, отчаянно молотя руками и ногами, боясь перевернуться носом вниз.
Это он и визжал.
Вот же везучее дерьмо, подумал Рыбников. Мало того, что не тонет, еще и ко мне приплыло.
– Отставить панику! – прогремел он. – Даю команду.
Рыбников взмахнул кодером и, не удержавшись от театрального эффекта, рявкнул:
– ВСЕМ СПАТЬ!!!
На мгновение люди замерли, даже Зарецкий заткнулся.
Серая гора с Михаилом в центре, издав какой-то болотный звук, просела вниз. Средний уровень в зале сразу поднялся, и Зарецкий всплыл так, что Рыбников смог ухватить его за шиворот.
Операторы, столпившись у двери, глядели в «яму».
Там по-прежнему шуршало, булькало, шевелилось и росло.
– Да клали они на тебя! – крикнули Рыбникову. – С твоим прибором!
Он бросил кодер в серую жижу и полез наверх по лестнице, волоча за собой Зарецкого.
Доктор мелко дрожал и всхлипывал.
Позади раздался треск и хруст: боты проели изоляцию и замкнули провода. Рыбников внутренне съежился и крепко вцепился в поручень – если вылетит освещение, придется идти вслепую. Но свет горел. Пока горел.
Старший выгнал из зала своих операторов и остался у тамбура один.
Рыбников подошел к нему, держа трясущегося Зарецкого на вытянутой руке, как нашкодившую дворняжку.
Уровень ботов в зале рос все быстрее, он поднялся уже почти до половины нижнего этажа, а Михаил никак не мог догрести до лестницы. Он выбирался молча, с яростной деловитостью жертвы кораблекрушения, заметившей спасательный круг. Но боты превратились уже из сметаны в трясину.
Старший ткнул пальцем в Зарецкого.
– На нем эта дрянь. Может, и на тебе.
– Вы знаете аварийный протокол, – сказал Рыбников. – Уходите. Мы зайдем после вас и обработаем себя «вспышкой».
Наконец-то подал голос Михаил.
– Стойте! – крикнул он. – Ко мне!
Старший коротко глянул в его сторону. Потом себе под ноги, сквозь решетчатый пол галереи.
Там набухало и вспучивалось.
– Успеет, не успеет… – буркнул старший.
– Вы своих вывели, – сказал Рыбников. – Это не ваш человек. Я буду ждать, пока боты не полезут в тамбур. Если он успеет – я его вытащу.
Серая трясина под Михаилом поднималась, но лестница от этого не становилась ближе, наоборот, она ведь шла с наклоном.
– Вы знаете аварийный протокол, – повторил Рыбников. – Не заставляйте меня ждать. Вы сделали все, что обязаны.
Старший молча повернулся. Рыбников заметил на его плече едва заметную серебряную капельку. Серебряную, не серую. Он протянул руку – и отдернул ее. И вдруг улыбнулся. Это было совершенно неуместно посреди такого бедствия. Но Рыбников улыбнулся.
Старший исчез в тамбуре, унося на плече вертолетик.
– Да помогите же! – совсем по-человечески взмолился Михаил. – Помогите, сволочи!
Рыбников дождался, пока над тамбуром вспыхнет зеленый сигнал, открыл дверь, затолкал вперед Зарецкого. Включил на разогрев электромагнитную «вспышку». И здесь ты оказался умнее меня, Деденёв, подумал он. Ты все предусмотрел. Вот только тебе и в голову не могло придти, что этот идиот уберет из подвала бомбу. А она бы сейчас ой, как пригодилась.