Симбиоз
Шрифт:
Чтобы остановить этот балаган, пришлось ударить мужика ботинком в лицо. Сработало сразу. Он угомонился и, не поднимаясь с коленей, отполз в сторону. Жалкий, грязный – у меня и грамма жалости к нему не возникло. Даже опустившись на самое дно, я никогда не вёл себя так.
Судя по лицам тех, кто сейчас стоял неподалёку, они ощущали примерно то же самое, отвращение к этому червю. Вряд ли хоть кто-то пожелает заступиться за такого.
– Старший кто? – наконец до меня дошло, что мы не с того начали.
– Кузьмич – смотрящий у нас, – отозвался мужчина
Он как раз сидел на мешках с песком и спокойно курил, глядя на происходящее.
– Позови, – сухо попросил я.
Мужик молча кивнул и, отбросив в сторону самокрутку, сплюнул и двинулся в сторону трёхэтажного здания.
Оно ничем не отличалось от тысяч точно таких же по всей стране. Обычно в подобных располагается что-то административное: библиотеки, различные службы, их конторы или кассы, собирающие коммунальную мзду. Это принадлежало конторе какого-то предприятия.
Оккупанты устроили на его территории концентрационный лагерь.
В мире больше не осталось закона, способного осудить за такое. Нет ни трибунала, ни международной Европейской конвенции. Лишь совесть командира способна остановить беспредел.
Но бывает так, что он и есть самый главный отморозок, моральный урод, который получает удовольствие от страдания других. И в истории таких личностей хватает, притом не только в армии фашистской Германии. А сейчас пришло самое время для всей этой грязи и гнили, что притаились в человеческих душах.
Вскоре станет ещё хуже. Придёт зима, холод, а урожая нет, огороды заброшены, да и что толку с этой земли, если за отсутствием солнца даже сорняки желтеют прямо на корню.
Надежда лишь на запасы, что делало государство в преддверии апокалипсиса. Ведь где-то должны оставаться склады госрезерва, бункера гражданской обороны.
И кто бы что ни говорил, но к власти дураки не приходят. Жадные – да, подлые – само собой, но идиотов там нет. Потому большинство таких запасов хранится далеко за пределами стратегически важных городов. Москва и другие крупные населения пали, там не осталось ничего, кроме смерти. Зато где-то за их пределами и границами спрятались секретные склады с продовольствием.
Вот только никто и понятия не имеет, где всё это находится. А даже если отдельная кучка людей сможет отыскать нечто подобное, то ни за что не поделится с ближним. Будут наблюдать за тем, как подыхают в соседнем селе, как те пожирают трупы более слабых, а затем и друг друга, но и на километр к своему добру не подпустят.
– Это ты меня звал? – выдернул из раздумий чей-то голос.
– Ты Кузьмич? – уточнил у него я.
– Ну допустим, – сурово ответил тот.
Этот мужик мне сразу понравился. Нет ни грамма страха в глазах. Говорит уверенно, так может себя вести человек, некогда наделённый властью. Может быть, он когда-то работал в полиции или был военным, потому как манера поведения очень похожа. Выправка, скудность в движениях, он и не боится нас и вот же момент понимает: мы сила, с нами лучше считаться. Для меня эти ощущения были новы и непривычны.
– Допустим,
– Ебальник захлопни, – сухим тоном одёрнул его я и вновь обратился к старшему. – Давно вы так?
– Нам хватило, – ухмыльнулся Кузьмич. – Теперь как бы хуже не стало.
– Не станет, – уверенно сказал я. – Там дальше по трассе ещё два грузовика стоят и джип. Всё это слегка трупами припорошило, отправь людей, пусть перегонят технику.
– А сами чего? – прищурился тот.
– Не научились, – пожал я плечами. – Ни разу в жизни машину не водил.
– Фтсиу, Серёг, Никит, – махнул рукой Кузьмич, подзывая ребят, что помогали с блоками. – Возьмите ребят и грузовик, там дальше по дороге техника осталась, сюда её пригоните.
– Не вопрос, – кивком согласился Сергей и поспешил выполнить указание.
– Дальше что? – спокойно спросил меня смотрящий.
– Хуй знает, – пожал я плечами. – Не поверишь, но я впервые город от захватчиков освободил.
– Тогда думай, чем людей кормить собираешься, – тут же нарезал мне задачу он. – Здесь запас продовольствия на месяц есть, но ты должен понимать, что три тысячи человек сжирают тонну еды в сутки. И это я тебе самый хуёвый расклад озвучил. Оккупантов больше нет, так что скоро народ очухается и начнёт требовать улучшения качества жизни.
– Есть какие-нибудь намётки? – поинтересовался я. – Может, склады какие рядом или ещё чего?
– Там, немного севернее, ближе к Владимиру, ещё войска встали, – продолжил перечислять проблемы Кузьмич. – И это не та жалкая горстка, что вы здесь перебили. Если в течение ближайшего часа они не услышат отчёт по радиосвязи – жди гостей.
– У них жратва есть? – повторил я свой вопрос.
– Может, и есть, – пожал плечами тот, – а может, и нет. Но снабжение наверняка работает, иначе они давно друг друга жрать начали бы.
– Сколько там людей? – спросил я.
– Бригада, около трёх тысяч, – ответил Кузьмич, полностью подтвердив мои догадки о своём прошлом. – Здесь рота стояла, примерно в три сотни рыл, они собирались к югу армию перебрасывать. Там вроде как с другими объединятся и глубже в страну пойдут.
– Откуда знаешь? – уточнил я.
– Базары слышал, – усмехнулся он. – Какая разница? Ты что, собрался с ними воевать?
– Хуй знает, пока не решил, – неопределённо ответил я. – Не могу понять, надо оно мне или нет.
– И от чего зависит твоё решение? – искренне заинтересовался Кузьмич.
– А у тебя никак интерес есть? – принял я игру в вопросы.
– Допустим, – спокойно произнёс тот. – Мне не очень нравится быть рабом. Я понимаю, что всегда был где-то рядом с таким положением, но то, что происходит сейчас, слишком…
– Я не патриот, мне по хуй, – честно признался я. – Даже если вас всех завтра убьют – плакать не буду.
– Что тебе нужно? – перешёл на язык торга он.
– А почему ты так уверен, что мы поможем? – усмехнулся я. – Нас всего четверо, а там бригада, плюс наверняка техника, оружие.