Simple Storys
Шрифт:
– Ты как ребенок. – Бертрам перехватил руку Шуберта.
– Да, – сказал Шуберт, – я старый и ребячливый.
– И сентиментальный.
– Тебе виднее. В моем деле, во всяком случае, твоей подписи нет. Тебе вообще стоило бы больше радоваться жизни, по крайней мере когда ты на рыбалке.
Бертрам отпустил руку Шуберта.
– Та шлюшка, – сказал он, – которая тебя обирает… Это из-за нее ты такой счастливый?
– Она не…
– Она… именно что шлюшка, младше вашей Конни.
Шуберт опять ударил по брезенту.
– Слышь, Зевс, – позвал Бертрам и перевернулся на другой бок. Потянул край спального мешка на плечо. – А Марианна не удивляется, что ты так зачастил в Берлин? – Бертрам приподнял голову.
– Нечего особенного и не было, – сказал Шуберт после некоторой заминки. Он опять просвистел пару тактов из «Yellow Submarine». С того берега донесся автомобильный гудок. – Ладно тебе, Петер, – сказал Шуберт. – Мы с тобой друг друга давно знаем. – Он пригладил себе волосы. – Может, для нас все это и не так плохо.
Бертрам звонко расхохотался.
– Всех ты уже так и так не поимеешь!
– Ты рассуждаешь, – сказал Шуберт, – как старик. Вместо того чтобы приискать себе хорошую подружку, ты пишешь – выделяешь из своих пор – такие мерзости, что их и печатать-то никто не желает.
– Ах, значит, теперь ты воспринимаешь это как мерзости?
– Я имею в виду, что тебе нужно просто поискать женщину.
– Теперь это мерзости?
– Петер, голубчик, не надо так кипятиться…
– Я только спрашиваю, неужели все, что я пишу, теперь вдруг стало для тебя мерзостью. Я припоминаю совсем другие твои реакции, настоящее воодушевление, например, – или я не прав?
– Ты должен признать, что все это…
– Ну?
– Не совсем нормально.
– Не совсем нормально? – Петер приподнялся на локтях. – Почему же тогда ты хотел купить у меня эти мерзости? Почему делал для себя ксерокопии? Почему говорил, что когда читаешь их, у тебя встает? Или все дело в том, что тебе уже и это не помогает?
– Вздор, – сказал Шуберт.
– Может, из нас двоих именно Зевс уже не совсем нормален? Иначе зачем бы ты стал платить этой шлюшке, которая, по твоим словам, не просит денег?
– Я ценю то, что она для меня делает, – сказал Шуберт.
– Сказать тебе, почему ты это ценишь и почему должен ей платить?
– Я хочу ясности в отношениях, ничего больше. Она живет своей жизнью, я – своей, но мы иногда встречаемся. Потом я даю ей деньги, и мы расстаемся.
– Мне бы твою фантазию, – сказал Бертрам. – На самом деле, во-первых, малышка хочет хоть что-нибудь получать за свои труды, а во-вторых, ты сам хочешь получить от нее кое-что сверх обычной программы – парочку деликатесов, которыми, насколько я тебя знаю, не прочь побаловаться, или я ошибаюсь, Зевс?
Ветер толкнулся в брезентовый верх палатки. Бертрам опять поднял голову.
– И что за мысли у тебя, Петер… – сказал Шуберт.
– А как еще могу я о тебе думать – о человеке, который читает мерзости?
– Прекрати, Петер!
В следующее мгновение оба вскочили на ноги.
– Быстрее! – крикнул Бертрам. Поплавок крайней удочки дернулся.
Чуть позже Шуберт уже шагал – так сказать, на поводу у карпа – вверх по течению, в сторону электростанции.
– Отпусти еще леску, он тянет! Ну же, ну, нуу! – кричал Бертрам, хлопая от возбуждения в ладоши. И услышал, как зажужжала, разматываясь с катушки, леска. Если не считать легкого потрескивания в электропроводах да шуршания шин редких автомобилей, одолевавших гравийную дорогу на другом берегу, вокруг царила полная тишина. Когда Бертрам обернулся, Шуберт уже шел ему навстречу.
– В чем дело? Я, когда приходит мой черед, бегаю до самой электростанции… Эй, Дитер, – кричал Бертрам, – я хочу увидеть бурлящую воронку, большую! Хочу увидеть настоящее вываживание!
В то же мгновение удилище из модного углеволокна изогнулось, будто вдруг ожило. Шуберт вытянул обе руки вперед, и леска опять стала с жужжанием разматываться.
– Не корчи из себя невесть какого профи!
Бертрам мигом притащил сачок. Шуберт присел на корточки, по-прежнему держа в вытянутых руках удочку, верхним концом почти касавшуюся воды. Теперь он сматывал леску.
– Такого просто не может быть! Так легко карпы не ловятся. Или твой сорвался? – Шуберт поднялся на ноги и опять потащился за рыбиной вдоль реки, на сей раз вниз по течению. Было уже не так холодно. Постепенно становились видны очертания противоположного берега, разделительные полосы на шоссе и фары автомобилей.
Внезапно леска натянулась, кончик удочки нырнул в воду. Шуберт сжал зубы. На лбу и висках у него набухли вены, под подбородком резко обозначились сухожилия.
– Этот карп – та еще штучка! – крикнул Бертрам. – То есть без борьбы тут не обойдется! Ты должен его окрестить!
– Биг-Бен, – выдавил из себя Шуберт и попытался мелкими шажками отступить от берега. Карп заметался в разные стороны, но Шуберт умело водил его, и пружинистое удилище чутко реагировало на мощные рывки.
– Биг-Бен уже был. Назови его Биг-Бэнгом [28] – посоветовал Бертрам, не отрывая глаз от воды. – Биг-Бэнг хорошо звучит, правда? Пусть будет Биг-Бэнгом.
Тут рыбина вынырнула на поверхность.
– Эй! – окликнул Шуберт своего спутника.
– Вижу, Дитер! – завопил Бертрам. – Он уже готовенький. Ты тоже готовься!
28
Big Bang – большой взрыв (англ.).
Казалось, карп решил отказаться от всякого сопротивления. Маленькие волны плескались о берег.
Шуберт вытащил карпа. Попытался отбросить волосы со вспотевшего лба, но вдруг ткнулся носом в чешую.
– Мм, – поморщился он. В голове молниевидно сверкнуло.
– Что с тобой? – удивился Бертрам. – Чего скорчил такую рожу?
Шуберт не ответил. Карп плюхнулся на весы.
– Сто пятьдесят точка пять – нет, точка шесть, – прочитал Шуберт и шагнул в сторону, чтобы дать посмотреть Бертраму. Он видел, как тот наклонился над шкалой, потом приподнял карпа, заглянул под него и положил обратно.