В кепке, пиджачке салатовом,Средь билбордовских махин,Парень вида гоповатогоДекламировал стихи.У него маманя – дворниха,А папани – вовсе нет.Он не просыхал со вторника,А туда же, глянь – поэт!Еще было бы понятственно,Если б мел он ерунду.Но стоит зеленым ясенем,Отражается в пруду.Над асфальтом «адидасы»Воспаряют на излет,Когда он умелым брассомМежду строчками гребет.Может, учится на токаря,«Малолетку» отсидел…Стих пульсирует и токает,И звенит грудной отделПозвоночника в салатовом,Очень глупом пиджаке.Но приветствую как брата яСлово каждое в строке.Подойду, встряхну за плечи,И
скажу, по чину чин:«Есть стихов еще по мелочи?Слышь, братуха – научи!»2017
Про Олега
Когда я уйду с работы,Отметивши факт сего,Захочется вдруг чего-тоЖивого и своего……Поеду в Мытищи к Олегу!С ним вместе гулять пойду.Пройдемся по рыхлому снегу,Последнему в этом году.Мы выпьем с ним газировки,А завтра – придет весна.Вернется с командировкиОлеговская жена.И пряча в кошелке тыщиМагнитиков и саше,Ворвется в свое Мытище,Прогонит меня взашей.А я, не в обиде вовсе,Смотрю, как в пяти шагахГуляют большие лосиНа длинных своих ногах.2016
«Залепила глаза тоска…»
Залепила глаза тоска.Как бельмо на них – этот снег.Говорят, что весна близка.(Ясно слышен ее бег,Рядом виден ее след…)Только, может, я близорук,Но не вижу ее, нет,Средь баланды глухих вьюг.Вот апрель: он лишен прав,Как отец, что ушел в запой.Как писатель, из всех главНе печатавший ни одной.Как юнец, что накрыт гайцом…Стал в сугроб, сам он стал сугроб,И угрюм, и груб, и взаправду глуп.Кто он есть – в снегу? Остолоп, холоп,Месит грязь ногой, завертясь в тулуп.Я боюсь смотреть, как его лицо,Отморозив часть побелевших щек,Замыкается внутрь себя кольцом,Закрывается в вещевой мешок.Зарастает медленно – не травой,Чем-то белым, тонким и ледяным…И за ним конвой. И за ним конвой.И за ним – конвой серебра зимы.2017
Ответ дочке
Дочка однажды спросила: «Мама,А все в мире знают, что ты поэт?».И ждет ответа, глядит упрямо,Боится услышать «нет».«Помнишь, – скажу ей, – мы взяли хлебаИ вышли на птичий незримый след?Я тихо читала стихи про небо.Голуби знают, что я – поэт.А помнишь, как вместе гуляли с сестренкойИ папа рыбок показывал вам?Читала я в воду, чуть-чуть в сторонке,Рыбы-то знают цену словам.Бывает, поссоришься, аж до драки,И долго еще кулаки дрожат!Тогда я читаю чужой собаке,Собаки поэтами дорожат.Когда я устану и нету времениВ чем бы то ни было разбираться,Я сочиняю экспромты с деревьями —Мастерами импровизации.И когда замечаем, что вышло здорово,Дерево радостно шелеститЛистьями, ветками, всею кроною,Солнце в ветвях блестит.Псы скалят зубы, рычат: «Уж я бы их,Этих обидчиков, р-р-разорвал!».Голуби грудь раздувают, гордые —Поэт им стихи читал.И только вода остается ровною,А рыбы – всегда молчат…»«Кажется, мама, что мир огромнее,Чем я могу замечать.Но куклы стихов никогда не слушали,А куклы ведь тоже – мир?»И куклы сидят, растопырив ушиИ двери своих квартир.2016
«Слышишь, как кружит по лесу…»
Слышишь, как кружит по лесуВересковый мед?В том дупле живет принцесса,В том – наоборот.Эти ветки пропускаютРанние лучи.По утрам не забываютАбажур включить.Посмотри на лист сквозь щелку:В паутине росЗацвели принцессы щекиКарнавалом роз.У нее игра такая —С детства так пошло:Бегать, пятками сверкая,Из дупла в дупло.В этом – прячет ожерелье,В том лежит душа.В золотистом оперенье,В камне голыша.А потом идет умытьсяНа речной косе.И со дна взирают лицаСонных карасей.2017
«русая девочка поля…»
русая девочка полястоит посреди болотаи жадно и жадно пьетситцевое ее платьенасквозь пропиталось тинойно гниль не попала в ротно ей все равно кажетсяда да до сих пор кажетсястранный тугой животплатье не помоглочто-то попало внутрьлягушка внутри живетнаверное это лягушкасовсем не моя бабулясмотрела тогда в упорглазами внутри навыкатеквакающей гортаньюпомнится до сих поррусая девочка полястоит посреди кухниглядит и глядит на столна который она бессовестносахар-песок просыпаламирный песок простой2017
«Люпины, березы и желтый цветок…»
Люпины, березы и желтый цветок,Похожий на спелый куриный желток.Он спорит с природой и с ней говорит,Не верит, что будет он скоро разбит,Что пух полетит к небесам скорлупой,На фоне небес сам почти голубой.А лес так могуч и так нравом он крут,Что надо немало дремотных минут,Чтоб выпутать ноги из горьких стеблейИ взгляд оторвать, как от мачт кораблей,От темных стволов, натяжения словВысоковольтных природных столбов.Мелькают в листве золотые головки —Сойки-невесты, зарянки-золовки,И сроки подходят, смещаются рамки,И сыплется трель на раскрытые ранки.Я вторю им редко, негромко и в такт,Что я – ветка леса, незыблемый факт.Но факт – это лето, бурлящий потокРеки, уползающей в ночь на восток.Рубин земляники, брусники гранат,Кислицы разложен у ног мармелад.Лес сам себя вновь коронует тайком —Люпином, березой и желтым цветком…2017
«Когда я иду под снегом…»
Когда я иду под снегомИ думаю о несбывшемся,Одна только мысль колышется:Как больно быть человеком.Как больно свои мозолиЗапихивать в сапоги,Записывать в дуракиСебя, и друзей, и боле —Сам снег, как дурак, не знает,Куда и зачем валит…А может, и в нем – болит?Он, может, от боли – тает?И он как ожог ложитсяНа мой обнаженный лоб, —Открытый, как белый гробДля похорон снежинки.2016
«С утра так тянет суховейной гарью…»
С утра так тянет суховейной гарью,Что как подкошенная падаю на сажу,И сухожилья стертые не скажутРечей наветных на иван-да-марью.Лучей несметных злое копошеньеПо жухлым листьям взращиваю лупой,Потом ложусь распахнутой и глупойИ жду лесной работы разложенья.Себя баюкаю под стрекоты пожара,Под голову шипящей головешкой —Слова, отброшенные пеплом на столешню.Ну спи же, спи, пожалуйста, пожалуйста.Но спят зимой, укутавшись сугробами,А лето – слишком душно и воинственно.В нем лес горит от искорки единственной,Деревья до весны стоят безбровыми.Не жаль же лету гордому, певучемуРоскоши пушнины изувеченной,Ростков, еще не видных и не встреченных,Но подпаленных и лежащих кучами.И дождь вбивает сажу мне под кожу,И забивает пеплом капилляры,Тоску рождая по снегам полярным,Но снегом стать он все-таки не может.2017
«А на родине Яо…»
А на родине ЯоЕсть фарфоровая башня,Подпирающая ногу,Одну ногу Самого.А над родиной ЯоСам рукой проводит важно,И звенят, как вторят Богу,Колокольчики Его.Если встанутДруг на другаПятьдесятКитайцевРазом,То не станутБлижеК звукуКолокольчиковЯо.Не достанут,Не достанут,Брат печально скажет брату:«Не дается божье в руки,Все, кранты,ПойдемДомой».И над родиной ЯоНа высокой, тонкой башне,Прям на выступах,Качаясь,Колокольчики поют.И от родины ЯоОтступает все, что страшно.Бог играет, улыбаясь,ПеснюТихуюСвою.2005