Символическое наследие СССР и зачем оно нам
Шрифт:
На мой взгляд, этот период (примерно 1985–1995 гг.) был заполнен непрерывными обсуждениями с товарищами, поиском и чтением литературы, отечественной и зарубежной. Новые данные и суждения сразу публиковались в полемике с идеологами перестройки и реформы, а также в «просветительской» публицистике для всей публики. Тиражи были малые, но эти тексты как-то доходили до людей, даже странно. Содержание их было простое, лобовое: факты, разоблачающие антисоветскую ложь, данные об экономике и социальной системе СССР, угрозы, которые генерирует реформа, полезные сведения из истории России и Запада. Для сложных тем мы еще не были готовы, но поток простых
Следующие 5 лет, не прекращая производства этих сермяжных текстов, обсуждения сдвинулись к более сложным проблемам, которых мы не касались в советское время ни в вузах, ни в прессе, ни на интеллигентских кухнях. Я сужу по нашему кружку, но, похоже это происходило и у других подобных групп.
Так, была поставлена проблема изменения массового сознания («манипуляции сознания»). Это явление было констатировано социологами, был собран богатый материал в иностранной литературе – там эта технология отрабатывалась два века. У нас она нанесла тяжелый удар, целый ряд эпизодов позволял квалифицировать эти операции как внутреннюю информационно-психологическую войну. Это – совершенно новое состояние государства и общества, столь серьезное изменение надо изучать и учитывать в политических процессах.
Описание вызревания и протекания русской революции, а затем и строительство институтов советского общества и государства (например, в книге «Советская цивилизация»), поставило очень много принципиальных вопросов, которых обществоведение (прежнее и нынешнее) обходило и обходит. Все они важны для понимания истории и развития СССР, но еще более они важны для современной молодежи, которой необходимо знать, как были устроены советские социально-технические системы (промышленность, армия, школа, наука и др.) – молодежи придется их осваивать, возрождать и модернизировать. Эти системы – база, всякие постиндустриализмы без нее не появятся.
Широкое, шаг за шагом описание революции и строительства СССР уже с новыми источниками, с образами систем, с фоном и контекстом и с приемами «науки становления» в период 1995–2005 гг., было доступным, как стало можно делать свои картины-панорамы художникам, открывшим перспективу. Сейчас, снова прочитывая в уме книги А. В. Чаянова и Ф. Броделя, А. Грамши, В. В. Кожинова и А. С. Панарина, а также огромный массив эмпирического материала социологов, в этих широких описаниях проглядываешь сам собой сложившийся «скелет» (или карту движения) советского проекта и его жизни.
Из этой карты видно и куда ведут дорожки с нашего пепелища. На карте видны сгустки сложных проблем и узлы возникающие в них конфликты. Раньше их старались не видеть или приукрасить, да и для рефлексии не было времени и подхода. Теперь эти тексты – полезный материал для учебных пособий. Знание полезно и правым, и левым, и самой власти.
Я и мои товарищи так и оценивали тексты 1995–2005 гг. – как заделы, содержащие перечень актуальных проблем, которые оставались в тени. Так, многие главы «Советской цивилизации» были разработаны в серию небольших книг в жанре учебных пособий (без грифа, но полезных).
Но из этого перечня несколько проблем нам показались жгучими. Уже в середине 1990-х годов мы стали обсуждать странную природу постсоветского кризиса, небывалого
Рис 1. Индексы объема производства промышленности СССР и СНГ (1940 = 1)
Что поразило экспертов ЮНИДО: в Ираке и Югославии промышленность была разрушена бомбардировками, а в СССР – реформой под лозунгом «демократия и ускорение развития».
Это – необычное явление. Даже если бы власти приняли ошибочные волюнтаристские решения, в государстве и обществе культурной страны должны были быть разумные силы, которые нашли бы веские аргументы убедить представительные и исполнительные власти остановить разрушительный процесс. Как можно было почти 10 лет наблюдать уничтожение народного хозяйства и спорить об эфемерных вещах! Что с нами произошло?
Уже надо было не описывать идеи и события периодов революции и здорового существования СССР. Какое воздействие парализовало разум и волю общества, интеллигенции, научного сообщества, политического актива и государственных деятелей? Как мог этот коллективный психоз, почти мистический морок, охватить образованный советский народ из 290 млн человек?
Перед нами стала задача, о которой десять лет назад никто из нас и не подумал бы. Стали собирать источники, и отечественные, и иностранные, а также проявления симптомы этого неведомого состояния. Вывод был таким: две большие общности, в которые по-разному собрано население страны, – народ (нация) и общество – дееспособны, пока являются системами. Распад важных связей и элементов этих систем (их дезинтеграция) парализует ряд способностей («компетенций») народа и общества. Надо описать эти процессы! Предупрежден значит вооружен (praemonitus praemunitus, лат.).
Так были сделаны две взаимодействующие книги: «Демонтаж народа» и «Потерянный разум». Была серия и производных от них книг (например, «Революция на экспорт», «Угрозы России»). Поскольку, как нам казалось, в таких книгах была срочная потребность, эти тексты были, как и предыдущие, не высшего качества. Наверняка кто-то напишет лучше. Что же касается дезинтеграции российского общества, эту проблему очень хорошо представили социологи. Из статей «СОЦИСа» по этой теме можно уже сделать ценную монографию.
Завершилась эта серия текстов обращением к методологии общественной науке. Уже 30 лет как стало почти очевидно, что сложившееся в послевоенный период обществоведение все больше и больше отставало от темпа изменений в обществе и государстве. В результате не были изучены, а часто и не распознаны, массивные общественные процессы, чреватые рисками множественных мировоззренческих, культурных и социальных кризисов, которые и слились в системный кризис, приведший к краху СССР и глобальной катастрофе. Книга на эту тему в издательстве.