Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия

Орлов И. Б.

Образ таинственного сада стал символом мистического опыта, а сад незапертых деревьев, дикий сад, несет в себе тему свободы. Сад гранатовых деревьев, предок которых вырос из крови Диониса, у каббалистов служил символом возрождения. Садом смерти и рождения считался сад Адониса — бога финикийского происхождения. Туда, по представлениям древних, удалялась сама божественная жизнь Адониса, чтобы среди гранатовых деревьев обрести жизненную силу и искупаться в ручье с живой водой.

В эпоху Просвещения английский сад стал символом победы над природой. Особенно этот мотив проработан в дидактической поэме Делиля. В Англии в период барокко и рококо сад был знаком господства и тирании:

ведь стрижка деревьев и кустов расценивалась как насильственная попытка подчинить не только природу, но и человека с его восприятием ландшафта. Поэтому в период романтизма планировка садов укрупнилась, стрижка кустов и деревьев исчезла, зато появилось большое число прогулочных дорожек. В этот период садовое искусство вновь приобрело символическое звучание и стало выражать особую чувственность.

Источ.: Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1999;

Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов. М., 2001;

Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М., 1999.

САКАКИ— священное дерево рода камелиевых, вечнозеленое растение, символизирующее вечность. Ветви сакаки часто приносят в дар божествам в синтоистских святилищах. Согласно японской мифологии, склоны небесной горы Кагуяма, обиталища богов, покрыты зарослями именно сакаки.

Источ.: Энциклопедия мистических терминов. М., 1998.

САКРАЛЬНАЯ ГЕОГРАФИЯ— сакра лизованное восприятие сторон света в соответствии с этноцентристской мировоззренческой парадигмой. Принцип сакрализации оси Восток — Запад соотносится с визуальной фиксацией движения Солнца. Восток в русской историософской мысли определяется территорией Эдема, землей Духа. С Востоком связывается также популярная мифологема о Шамбале (Агарте, Беловодье, граде Китеже), сокрытой цивилизацией посвященных в высшее таинство, координирующих ход мировых процессов. Запад же определяется противоположными характеристиками, как «страна смерти», «мир мертвых», «царство изгнания» и т. п. Апробированный А. Г. Дугиным термин «анти-Восток» подчеркивает тенденцию абсолютизации разрушительных черт западной цивилизации в традиционалистской литературе.

Принцип конструирования мифологической оси Север — Юг предопределило северное расположение России, что при этноцентристском мышлении приводило к инициациональной сакрализации первого и контринициалиционной инфернализации второго. Сакральная география соотносит Север с духом, светом, вечностью. Популярностью пользуются предания об арктическом происхождении человечества либо, по крайней мере, нордическом формировании культуры ариев. Разлагающий северную чистоту Юг интерпретируется как царство материи, жизни, биологии и инстинктов.

Вместо континентов современной науки о Земле сакральная география оперирует метаконтинентами, вместо биологических рас метафизическими, спиритуальными расами. Таким образом, преподнося стороны света как географическую и цивилизационную данность, сакральная география возвращается к рассмотрению земного пространства в виде плоскостной поверхности. При этом стороны света выступают весьма условной категорией, не имеющей объективных границ и варьирующейся в различных исторических эпохах и культурах.

Эзотерический символизм ландшафта выступает в качестве критерия конструирования политических и социальных институтов. Идея сохранения в горах осколков древних рас и цивилизаций отражена в том, что именно там расположены сакральные центры традиции. При этом горные страны имеют ореол жертвенности и не выступают источником завоевательных экспансий. Синтезом жреческой традиции гор и царственной равнины стала символика холма как аллегории царской власти, возвышающейся над светским уровнем степи, но не выходящей за пределы державных интересов. Сообразно с мифологической традицией столицы великих империй располагаются непременно на холме или группе холмов (чаще всего семи или пяти).

Ради концептуальной системности в сакральной географии производятся перемещения географического расположения отдельных городов и даже стран. Например, с целью противопоставления южного средиземноморского круга радиусной стрелой Нила северному гиперборейскому кругу Днепра «Святая Русь» идентифицируется с «великой Швецией».

Источ.: Багдасарян В. Э. Проблема мифологизации истории в отечественной литературе 1990-х гг. М., 2000;

Дугин А. Мистерии Евразии. М., 1996;

Он же. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1997.

САЛАМАНДРА— символ алхимического процесса обжига, так она «живет в огне и питается огнем». Обычно изображается в виде маленькой ящерицы или бескрылого дракона, иногда с фигурой, похожей на человеческую или собачью, среди языков пламени. Согласно одному словарю, саламандрой называется «насекомоядная лягушка с густо-черной гладкой кожей, усеянной желтыми пятнами», однако из этих двух изображений более известно легендовое. Саламандры считались наиболее ядовитыми, а их укус — смертельным. В древности верили, что саламандры способны жить в огне, поскольку у них очень холодное тело.

Саламандра стала символом борьбы с плотскими желаниями. Поскольку саламандра считалась бесполым существом, она также символизировала целомудрие, а в христианском искусстве обозначала стойкую приверженность вере и добродетельность. Французский король Франциск I (1494–1547), который считался покровителем искусств и литературы, сделал саламандру своим символом с девизом: «Я лелею добро и изгоняю зло». В британской геральдике саламандра означала храбрость и мужество.

Маленькое земноводное существо, согласно средневековым источникам, не только не сгорало в огне, но даже имело силу гасить пламя — поверье, отмеченное еще Аристотелем и Плинием. В книге X «Естественной истории» Плиний утверждает, что «саламандра столь холодна, что, ежели хоть прикоснется к пламени, оно тотчас погаснет, словно бы в него положили кусок льда». Правда, в другом месте он, опять говоря о ней, скептически замечает, что, будь верно то, что колдуны приписывают саламандре, ею бы пользовались для тушения пожаров.

Поэты иногда прибегали к образам саламандры и Феникса как средствам поэтического преувеличения. Например, Кеведо-и-Вильегас в сонетах четвертой книги «Испанского Парнаса», где «прославляются подвиги любви и красоты», пишет:

Я, точно Феникс, яростным объят Огнем, и в нем, сгорая, возрождаюсь, И в силе мужеской его я убеждаюсь, Что он отец, родивший многих чад, И саламандры пресловутой хлад Его не гасит, честью в том ручаюсь. Жар сердца моего, в котором маюсь, Ей нипочем, хоть мне он сущий ад.