Синдром тотальной аллергии
Шрифт:
Ещё не было жарко, но я весь пропотел, и в глотке пересохло. Я жадно выхлестал полфляги воды, которую заготовил себе на день, и дал зарок, не прикасаться к ней раньше полудня.
Показавшееся из-за горизонта солнце точно указало мне стороны света, и я твёрдым шагом пошёл в направлении железнодорожного разъезда, куда намеревался дойти до заката. Но вдруг какая-то необъяснимая сила потянула меня в сторону.
Я шёл, пока не остановился перед норой, из которой петлёй торчало неподвижное тело змеи. Хвост и голова покоились в норе. Змеиная норка в пустыне — не просто дырка в земле. С одной стороны у неё образуется трапециевидное возвышение. Змея сама не роет землю, а использует
Когда змея завладеет норой, она вползает в неё, волнисто изгибаясь, а сам бугорок становится похожим на трапецию, узким концом уходящую к отверстию в земле. Я снял ружье и ударил змею прикладом. Песок и супесь, образовавшие этот бугорок, смягчили удар. Вряд ли я перебил ей позвоночник. Змея проснулась, выгнулась и подняла в мою сторону изящную головку с открытой крохотной пастью.
По утреннему холодку у неё ещё не было сил уползти в нору. Не понимаю, что заставило змею спать столь беспечно. Ведь она могла стать лёгкой добычей хотя бы того же длинноухого ежа или корсачка. Я молотил прикладом по её маленькой головке, а она опять поднималась и занимала всё ту же угрожающую позицию.
Змея была совершенно беспомощна из-за утренней прохлады, полусонная, а я вёл себя как бессмысленный, беспощадный и всесильный убийца, которому она не могла противостоять.
Когда её некогда изящная головка превратилась в плоский блин, шея змеи больше не поднималась. Змея извивалась в предсмертной агонии, но её голова всегда поворачивалась в мою сторону — змеиный тепловизор всё ещё действовал. Когда я нарочно отходил на шаг в сторону, расплющенная змеиная головка опять обращалась ко мне. Она вела оборону уже будучи наполовину мёртвой.
Сам я весь дрожал от азарта «охоты» и подспудного рудиментарного страха. Не скажу, что тогда мне стало стыдно за мою бессознательную агрессию, но это запретное бессознательное слишком часто прорывается в молодости, когда человек ещё мало чем отличается от зверя. Хотя всё же отличается — в худшую сторону. Зверь не убьёт за просто так безо всякой причины.
Придурок! Иного слова не сыскать. Я потерял почти час на забаву с беспомощной змеёй, которой до меня никакого дела не было. Кстати, это была песчаная эфа, змея удивительно несимпатичная из-за того, что её чешуйки не плотно прилегают к коже, а торчат, как чешуйки на прошлогодней еловой шишке. Из-за этого эфа лишена элегантной змеиной кожи, а вся из себя какая-то мохнатая и противная.
Поговаривают, она может атаковать зазевавшегося человека без предупреждения и очень агрессивна. Но в моём случае безрассудным агрессором был я. И всё лишь потому, что не сумел совладать с древним инстинктом, который предписывает любой обезьяне панически бояться змей из-за того, что те ловко лазают по деревьям ночью, когда обезьяна спит на ветках.
Инстинкты никого не оправдывают. Так маньяк может опустить автомат с раскалённым стволом посреди горы трупов и с невинным видом заявить, что ничего не помнит, как это случилось, а за свои дела не отвечает, потому что его рукой водил шайтан. Всё верно, чёрт попутал, но ведь убивал именно он. И ему отвечать за это, пусть он даже трижды не верит в загробную жизнь только потому, что космонавты в космосе ангелов не видели.
Из-за моей глупой возни со змеёй, я сбился с пути. Стрелка компаса как бы сошла с ума — вертелась по-дикому. Наверное, подо мной были рудные тела какого-то месторождения. Спутниковый навигатор сообщал мои координаты на местности, но в нём не было данных о расположении забытого богом и
Но едва поднявшееся солнце всё еще указывало мне возможное направление движения. Вместе с солнцем поднялся и ветерок. Ещё не припекало, но прохлада испарялась вслед за почти невидимой тут росой. Я на ходу перекусил украденным ещё вчера с общего стола катышком сушёного сыра-курта, отхлебнул экономный глоток воды из фляги и теперь бодро шагал по гладкой твёрдой земле в сторону железнодорожного разъезда. Километров через десять я обязательно услышу гул поездов, ведь в пустыне источник звука можно определить куда точнее, чем в лесу или горах, потому что тут не бывает эха. А там уже на рельсах сориентируюсь поточнее.
Всё бы хорошо, если бы не ветер. Он уже свистел в ушах вовсю и крепчал от минуты к минуте. Горизонт скрылся за серой пеленой.
Ветер нёс в мою сторону прыгающие шары перекати-поля и верблюжьей колючки. Перекати-поле образуется из разных видов растений, таких как кермек, качим, биюргун, рогач, резак, колючник, котовник и прочая сухая, почти безлистная растительность. Все эти растения объединяет то, что они для рассеивания семян образуют шары из веток и стебля, так называемое перекати-поле. У таких растений, как правило, тонкий стебель с растопыренными ветвями. В конце вегетационного периода стебель у основания пересыхает и отрывается или вырывается ветром прямо с корнем и уносится на большие расстояния. По пути к шару из сухих веток цепляется труха других растений. В конечном счёте образуется довольно большой ком, который рассеивает семена входящих в него растений. Ветер поднимает их высоко и крутит в пылевом вихре.
В воздухе также летали не обрывки бумаги, как мне показалось, а высохшие «лопухи» пустынного ревеня. Если бы я хоть на миг поверил словам Карлыгаш о магии Тенгри, то представил бы, как подвластные ему духи пустыни хотят вернуть меня назад в поселище тенгрийцев у блуждающего озера Кангыбас, где меня ждёт пожизненное рабство в затерянном оазисе. Но я наблюдал перед собой лишь привычные для этих мест метеорологические явления.
Если судить по моим часам, я прошёл быстрым шагом более десяти километров, но мятущийся по сторонам ветер не давал мне услышать шум поездов на железной дороге. Наверняка и встречный ветер не позволил мне пройти заветных десяти километров или вообще незаметно повернул меня в обратную сторону.
И тут я заметил предвестников надвигающегося бурана — серую пелену, закрывающую горизонт. О песчаной буре в каменистой пустыне говорить как-то неуместно, потому что песок встречается тут только редкими островками с жёсткой растительностью, покрытой крохотными узкими листочками. Пылевой вихрь образуется из суглинков.
В полдень уже стало темно, как в ранних сумерках. Ветер дул резкими порывами, причём всякий раз с разных сторон. Если в иной местности ветер несёт вам в лицо пыль и песок, то здесь он в ураганных порывах швыряет острый щебень.
Кепку мою уже давно унесло, а догонять её не имело смысла, только время терять. Я заметил, что давно замедлил шаг и тяжело дышал, как солдат после марш-броска.
Порывистый ветер наваливался неодолимой стеной. Нагретый воздух тугим парусным полотнищем обжимал грудную клетку, словно приказывал остановиться и замереть на месте.
Но вот и долгожданная кульминация надвигающегося бурана — видимость стала практически нулевая, а взметнувшиеся пыль, песок и высохшая труха растений уже клубились в воздухе на одном месте, а не неслись по прямой. Так зарождаются вихри из общей круговерти.