Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
Аффа поджала губы, недовольная спокойной реакцией на свои слова.
– В общем, извини за то, что сказала в общежитии. Грубо вышло. Не нравится мне Мелёшин, как ни крути. Ты еще набьешь шишки и не раз пожалеешь, что не послушала советы знающих людей. Мелёшин развлечется и бросит тебя.
Я улыбнулась:
– Если не ошибаться,
– Но ведь не с морально убогим типом! У Мелёшина - ни совести, ни чести. А со спортсменом вы вообще здорово смотрелись и ворковали как влюбленные голубки. Он с тебя глаз не сводил.
– Неужели?
– неприятно удивилась я.
– Да. Попали в камеры раз десять, не меньше. Он в курсе, что ты теперь с Мелёшиным?
– Наверное, уже знает. Петя сидел в отделении после драки в "Вулкано". Сегодня выпустили.
– Не может быть!
– ахнула Аффа.
– Он не пострадал? Ты тоже там была?
– Не пострадал. Мы ездили вместе. Кстати, идеальный Петечка уговорил поехать в клуб, хотя я собиралась домой. А потом Петя уговорил посмотреть подпольные бои. А потом началась драка, и он меня бросил, так что пришлось выбираться самостоятельно.
– Не может быть, - покачала головой девушка.
– Не верю. Твой чемпион не такой. Он не мог.
– Во-первых, он не "мой". А во-вторых, полез на ринг из-за одной лохудры, которая была на приеме. А потом началась свалка, и мы потерялись. Я сама выбиралась, - пожаловалась, и глаза увлажнились. Петя вырисовался в роли предателя, бросившего спутницу на произвол судьбы, а над моей головой засиял нимб мученицы.
Аффа дернулась навстречу. Наверное, хотела утешить.
– Страшно было?
– Очень.
– Что же тебя Мелёшин не спас?
– Он бы спас, только не смог пробиться. А потом до утра искал по больницам и моргам.
Соседка впечатлилась.
– Ну... а ты так и поверила его байкам, - сказала менее агрессивно.
– Поверила. Аф, я больше не помешаю в общаге. Наверное, перееду к Мэлу.
– Ого. Скорострельно, - усмехнулась она, впрочем, без особой радости.
– Трусиха. Когда грубят, надо отвечать в том же духе.
– Не умею, - заключила я с прискорбием.
– Не могу.
– Значит, никто не злил. Жаль, если уедешь. Ты куда?
– В архив на подработку, - пояснила девушке, возобновив поиски номера Мэла в телефоне.
Аффа удивилась:
– Зачем? Неужели Мелёшин не против?
Пришлось соврать, чтобы худо-бедно оправдать эксцентричное поведение дочери министра, подрабатывающей за мелочевку.
– Я же заключила трудовой договор на определенный срок. Сессия закончится, и уволюсь.
Объяснение устроило соседку.
– Понятно. Пойдем до холла.
– Не могу. Мэл сказал позвонить и дождаться.
– Мелёшин дрессирует тебя как собачку, а ты не замечаешь. Без него уже и чихнуть не можешь? Боишься, что съедят? С Мелёшиным ты разучилась кусаться и стала мямлей.
– Не стала, - оскорбилась я на необоснованное обвинение, решив позвонить Мэлу по пути вниз, - и никто меня не дрессирует. Где хочу, там и хожу. Пошли.
***
– Ну, ты даешь!
– присвистнул Мак.
– Не ожидал. Круче Дэна повязался.
– По-другому никак, - объяснил Мэл.
Они столкнулись в холле и сидели теперь на опустевшем постаменте, отмечая мимоходом студентов, покидавших институт.
– Не знаю, поздравить или посочувствовать, - ухмыльнулся Мак и поддразнил: - Прощайте, девочки, пирушки, гоночки! Поскорбим молча.
– Эй, я еще не умер для жизни, - толкнул в бок Мэл.
– Женщины - ярмо, которое тянет нас ко дну, - не унимался Мак.
– "Не гони, у меня голова кружится", "Давай не пойдем, там шумно", "Твои друзья плохо на тебя влияют", "Этот галстук не подходит к рубашке", "Дорогой, моя мама поживет с нами"...