Синельников (сборник рассказов)
Шрифт:
Штука в том, что министерство обороны отказало майору в похоронах со всеми воинскими почестями. По каким-то гнилым документам выходило, что он не имеет права на троекратный салют холостыми патронами, и даже влияние Старого Карла в этот раз не помогло. Я высказал тому чину, с которым имел беседу, что я об этом думаю, не поскупившись на красоты немецкого языка, но толку от этого было мало.
Ладно, черт с вами. Брюн купила самый большой
Обращались со мной неплохо, если не считать, что заставили три раза переписать показания, потом приехал их главный начальник, состоящая из одного профиля мумия по имени Генрих, меня еще раз вывели, он хмуро прочитал всю мою писанину, помолчал, побарабанил пальцами по столу и сказал два слова:
– Ступай, сынок.
И меня без всякой деликатности выставили из отделения. У самых дверей стоял хорошо мне знакомый джип-ветеран. Я открыл дверцу и плюхнулся на сидение.
– Ну что, вояка, – спросила Брюн. – Навоевался?
Минуту мы смотрели друг на друга: она – с неизменной скептической улыбкой, я – просто строил ей рожи. Затем мы кинулись друг к другу и неопределенное время целовались как очумелые.
– Отъедем, – еще не отдышавшись, сказала Брюн, – А то заберут уже обоих. За нарушение общественной нравственности.
Отъехали мы метра на два. На большее нас не хватило.
– Бруно, прекрати, у меня к тебе серьезный разговор. Ну же, не смущай меня, я тебе в матери гожусь.
– Ясное дело, ты меня в шесть лет родила. Ладно, я тебя слушаю.
В ответ она достала то самое колечко с крохотным бриллиантом, которое я ей подарил, и, как и я тогда в ювелирном, держа его двумя пальцами, поднесла к самому моему носу.
– Бруно. Ты обещаешь мне семь лет? Больше я не прошу. Нет, не надо никаких клятв, вечности и прочего. Просто подумай и скажи. Семь лет. Я знаю, будут ссоры, будет непросто, и девушек на свете достаточно, но вот такое мое условие. Семь лет.
Я задержал дыхание на сколько мог. Потом сказал:
– Да, фройлян Брунгильда. В здравом уме и твердой памяти я принимаю ваше условие. Семь лет.
Хотел еще что-то добавить, но не стал. Она закрыла глаза и тоже перевела дух. Затем надела кольцо на палец.
– А теперь мы едем в Красный Замок. Организовывать праздник для девочек. Ты не забыл? Двойной день рождения. И я по ним страшно соскучилась.
– Я думал, ты не любишь Красного Замка.
– Нет, я к нему привыкла. А хочешь, я тебе его подарю?
– Это как?
– Красный Замок принадлежит мне. Мой отец, Пауль, был старшим братом. Я законная наследница состояния Ветте. – тут она склонила голову на плечо, – И можешь меня поцеловать еще раз.
Мы поцеловались, и я сказал:
– Что ты так волнуешься из-за возраста? Вервольфы не стареют. Это я скоро превращусь в дряхлого маразматика.
Брюн только вздохнула.
– Бруно, я старею, как и все люди.
– Нет, нет… Я знаю, что я сделаю. Два вервольфа на одну семью многовато… а подамся-ка я, в пику тебе, в вампиры. Их тоже время не берет – вон Дракула, четыреста лет, а до сих пор как огурчик.
Брюн повернула ключ зажигания и тронула машину с места, объезжая фургон с мороженым, размалеванный розовыми пингвинами.
– Вампиров не бывает. Это сказки.
«Вестник Альтштадта»: «Вчера вечером Рудольф Ветте, прельстившись лаврами известного героя наших хроник, выехал в центр города в открытой машине, посадив рядом с собой взятую на прокат овчарку без поводка и намордника. Испугавшись чего-то, собака покусала Рудольфа, а также оказавшегося рядом полицейского, после чего сбежала. Препровожденный в отделение, Ветте был задержан, поскольку не смог заплатить назначенный штраф и, кроме того, объявившийся владелец собаки пригрозил подать на него в суд. Подъехавший вскоре Бруно Штейнглиц заплатил за Рудольфа сколько положено, внес залог и забрал Ветте из участка».