Сингомэйкеры
Шрифт:
Глеб Модестович с укором оглянулся на Тарасюка, тот энергично замотал головой, мол, клевета со стороны молодого поколения.
Цибульский вставил ехидно:
– Только мы, как демократы и расчетливые экономисты, заставили плебс самих добывать эти хлеб и зрелища. Мы лишь до предела упростили им работу.
Я кивнул, благодарный за поддержку.
– Вот-вот. А для меньшинства – это низведение секса до такой ерунды, что на него можно вообще не обращать внимания. Вот так мы дали начало движению асексуалов, немыслимому в прошлые десятилетия! Молодые ученые теперь занимаются делом, а не ходят по бабам. Мы стараемся вдолбить
Глеб Модестович морщился, но время от времени кивал, словно говорил: я этого не одобряю, но так, увы, есть, человек – свинья, продолжай, только не зарывайся.
– Это понятно, – сказал он наконец. – Но, Женя, что за гадость вы хотите еще легализовать?
– Вы очень точно выражаетесь, – отметил я.
– Насчет гадости?
– Насчет легализации.
– Так что же?
– Инцест, – ответил я. Все затихли, переглядывались, я собрал волю в кулак и сказал с нажимом: – Да, инцест! Да ладно, мне самому такое говорить противно, но ведь нам нужна победа одна на всех, и за ценой не постоим?.. А цена как раз копеечная. Сейчас, когда только и слышишь про гомосексуалистов, когда лесбиянки не сходят с экранов телевизоров, когда трансвеститы… словом, я не могу понять, почему совершенно забыт инцест? Как раз в нем нет противоестественности! Не надо, как в гомосексуализме, трахать мужика или подставлять ему свою задницу. И мать, и сестра – женщины…
Цибульский сказал восторженно:
– Во! Я же сказал – молодое поколение! Со здоровыми инстинктами. Чувствуете?
– М-да, – воскликнул Жуков задумчиво.
Цибульский произнес хищно:
– Продолжайте, Евгений Валентинович! Все так интересно и ново… Простите, Глеб Модестович…
Я показал ему кулак, но все ждут обоснования, я начал на ходу развивать идею, что вообще-то, если по уму, то первыми надо было давно легализовать не гомосексуалов, а простейший инцест, то есть совокупление между кровными родственниками. Ну там брат с сестрой, мать с сыновьями, отец с дочерьми… да и с сыновьями заодно, чего уж ставить рогатки.
– В смысле? – насторожился Жуков.
– Не перебивайте молодое поколение, – возмутился Цибульский. – Все интереснее и интереснее. Я уже прям чувствую прилив нездоровой бодрости и энтузиазма…
– Если вспомнить, – продолжал я, не давая себя сбить с пути, – запрет на инцест был наложен из-за опасности получить больное потомство, мол, если сестра родит от брата, то обязательно урода. Это было все правильно! Но ситуация резко изменилась. Сейчас секс полностью отделен от продолжения рода. Секс – это как зайти в кафе и поесть хорошо приготовленное мороженое, сходить в кино, искупаться в озере или просто почесать спину. Такое можно как со знакомой девушкой, так и с сестренкой. Или мамой. Так что в инцесте сегодня гораздо меньше противоестественного, что смущает в гомосексуализме и прочих перверсиях. Инцест – как раз самое естественное и нормальное, самое здоровое и надежное. Даже более здоровое и надежное, чем с коллегами в офисе, однокурсниками или соратниками.
Жуков прорычал одобрительно:
– Молодец, подметил!.. Особенно
– Главное, – сказал Цибульский восхищенно, – с ходу! Что значит, знает предмет. И тему. И вообще в ней ас. Когда только все успевает…
– Вот именно, все, – сказал Жуков.
Я снова показал Цибульскому кулак.
– Ты на что намекаешь?
Он испуганно отстранился.
– Я? Ни на что! А ты на что подумал?
Тарасюк почесал репу.
– Эх, – сказал он сокрушенно, – как я просмотрел? Это же на поверхности лежало!
Арнольд Арнольдович довольно ухмыльнулся.
– Свойство могучего ума, – он посмотрел на меня с усмешкой, мол, не принимай это всерьез, – заметить сокровище, через которое другие перешагивают каждый день, не замечая его.
– Евгений Валентинович молодец, – согласился и вечно недовольный Орест Димыч. – Только пусть уточнит, что для продолжения рода все-таки необходимо избегать не только инцеста, но и близкой родственности… Желательно вообще брать жену из другой расы.
Глеб Модестович поморщился.
– Ну, насчет другой расы – это экстремизм.
– Статистика утверждает, – возразил Орест Димыч, – что метисы обладают лучшей жизнестойкостью, чем их родители!
Жуков отмахнулся.
– Да это неважно. Главное, чтобы насчет инцеста запустили в широкое обращение.
Глеб Модестович кривился, члены нашей группы продолжали переглядываться. Арнольд Арнольдович спросил с неловкостью в голосе:
– Это хорошо, когда вот так зубоскалим. Но, как полагаете… есть смысл запустить эту машину всерьез?
– Да, – ответил я автоматически, еще не сообразив, что он имеет в виду под запускаемой машиной. – Надо еще учесть, что некоторая часть общества хотела бы оказаться в рядах продвинутых, в том числе и сексуально, но в то же время чтоб не соприкоснуться с гомосексуализмом, эксгибиционизмом, вуайеризмом и всем прочим. Это по их понятиям – запачкаться.
– А по вашим? – поинтересовался Жуков любезно.
Я посмотрел на него строго.
– А вам это к чему?
– Да так, – ответил он бесстыдно, – я просто любознательный.
– Обойдетесь, – сказал я. – По ночам с фонариком собирайте обо мне сведения.
Цибульский хохотнул:
– А самое главное – инцест всегда под рукой. В смысле в доме. Далеко не ходить! А сейчас народ разлени-и-и-ился. Все ему подай да принеси…
– Еще с ними меньше конфликтов, – добавил Жуков хмуро. – Все-таки родня.
– Свои, – согласился и Цибульский лицемерно. – Всегда помогут друг другу.
Тарасюк слушал-слушал, сказал вдруг:
– Убедили. Пойду трахать внучку.
– С чего вдруг? – уточнил Цибульский с подозрением.
– Бегает передо мной в одних прозрачных трусиках, – объяснил Тарасюк с негодованием. – Провоцирует! А я терпи?
– А сколько ей лет? – спросил Цибульский живо.
– Пятнадцать. А что?
– Малолетних все равно нельзя, – злорадно заметил Цибульский. – Спроси у Евгения Валентиновича.
Тарасюк посмотрел на меня, я развел руками.
– Увы, низзя…
– Почему? Это ж какое удовольствие пропадает! У меня есть еще одна, той двенадцать, а уже глазками так и стреляет. Евгений Валентинович, возьмись за снижение возраста! Они уже все созрели. Пророк Мухаммад вообще малолетками увлекался…