Синица в руке
Шрифт:
– Сэр, мне очень не хочется уходить отсюда, - Светц оглянулся на страуса.
В этот момент все перья птицы осыпались, обнажив округлое тело. Светц принял решение:
– Я не могу уйти, сэр. Через десять минут мы сделаем из страуса птицу рок.
– Что-что? Неплохо! А как?
– Страус - неотенический потомок птицы рок. Мы заставили его совершить обратное развитие.
– Хорошо, оставайся. Постараемся обойтись без тебя, - Ра Чен отключился.
Придворный ветеринар сказала:
– Не следует давать обещаний,
– Что-то не получается?
– У Светца екнуло сердце.
– Нет, пока все идет прекрасно.
– Все перья опали. Это хорошо?
– Не волнуйтесь. Посмотрите сами - вместо них растет пух. Ваш страус впадает в детство, - сказала она весело.
– В детство своего предка. Если предок на самом Деле был не больше индюшки до того, как разучился летать, то цыпленком наш страус будет и того меньше.
– И что тогда?
– Он потонет в собственном жире.
– Нужно было записать генетический код.
– Поздно. Взгляните-ка еще раз! Обратите внимание на ноги - они уже не такие мощные.
Птица лежала на полу клетки как большая груда бледно-желтого пуха. Скелет уменьшился, особенно заметно уменьшились ноги. Теперь она была бы не выше четырех футов. Избыток массы превратился в жир, и страус стал почти круглым. Он напоминал надувную игрушку, брошенную в желтую лужу.
– Теперь он действительно похож на цыпленка, - заметил Светц.
– Не только похож, Светц. Это настоящий цыпленок, просто очень большой. А взрослая птица будет гигантом, - придворный ветеринар вскочила на ноги. Нужно поторопиться, Светц. Скажите, в клетку подаются дрожжи?
– Да, а что?
– Он растет так быстро, что умрет от голода, если... Покажите мне, где кормушка?
Все животные в виварии питались дрожжами, как и люди, но каждому животному давали специальные добавки. Особое средство создавало у зверей иллюзию, что они едят то, чем привыкли питаться до того, как машина времени увезла их в будущее.
Светц показал ветеринару трубу, через которую в клетку поступали дрожжи. Женщина соединила трубу с одной из машин на своей платформе, пощелкала выключателями, подсоединила еще какой-то аппарат.
Птица росла на глазах. Слой жира стал тоньше, потом исчез вовсе. Вытянулись ноги и крылья. Клюв стал загибаться в острый злобный крюк.
Светц испугался. Под желтым пухом было что-то более серьезное, чем кожа и кости.
Дрожжи поступали в два резервуара на платформе, а оттуда - в разноцветные трубочки. Каким-то образом придворный ветеринар превращала дрожжи в сахар.
– Все в порядке, - сказала она.
– Я боялась, не получится. Темп роста должен замедлиться, и тогда все будет хорошо, - ветеринар улыбнулась.
– Вы были правы: страус - неотенический потомок птицы рок.
В этот момент переменилось освещение.
Светц не сразу понял, что ему мешает. Но вот он поднял голову: небо было лазурно-голубым от зенита до горизонта.
– Что случилось?
– спросила женщина скорее удивленно, чем испуганно.
– В жизни не видела такого цвета!
– Я видел.
– Что это?
– Не волнуйтесь. Но не снимайте шлем, особенно когда выйдете из клетки. Не забудете?
– Нет, конечно, - она сощурила глаза.
– Вы что-то скрываете, Светц. Это связано со временем, так?
– Думаю, да.
Чтобы избежать дальнейших расспросов, Светц подал условный сигнал установленному в стене фотоэлементу. Стеклянные стены раздвинулись, выпуская его из клетки.
Выйдя наружу, он оглянулся. У придворного ветеринара был испуганный вид. Она слишком о многом догадалась. Отвернувшись от Светца, женщина вновь занялась страусом.
Страус лежал на боку, открыв глаза. Он вырос до невероятных размеров, но, несмотря на огромное количество введенного внутривенно сахара, оставался худым. Изменился цвет его оперения. Птица стала черно-зеленой, а по величине была сравнимой с помещенным в соседнюю клетку слоном, который, наблюдая за происходящим, забыл о своем мудром равнодушии и начал смущаться.
Птица уже не была похожа на страуса.
По лазурно-голубому, как в далеком прошлом, небу бежали пушистые белоснежные облака. От зенита до горизонта небо было голубым, его девственную голубизну не оскверняла ни одна из привычных примесей.
Кругом лежали бездыханные тела. Светц не решался остановиться, чтобы помочь кому-нибудь. Ему предстояло сделать более важное дело.
У Института он перешел с бега на шаг. В том месте, где были сломаны ребра, грудь болела, будто туда воткнули нож.
Во дворе Института лежали тела сотрудников. Очевидно, люди выбежали во двор в поисках пригодного Для дыхания воздуха. На въезде стоял автомобиль Генерального Секретаря. Под ним лицом вверх лежал Ра Чен.
Что он делает, интересно знать?
Подойдя ближе, Светц услыхал рокот мотора. Понятно: Ра Чен надеялся спастись, вдыхая выхлопные газы. Логично, черт возьми! Почему же его расчеты не оправдались? Светц заглянул в блестящие металлические внутренности машины. Двигатель не такой, как был раньше. На чем он работает? На паре? На электричестве? Может быть, машину приводит в движение маховик? Так или иначе, выхлопной трубы, которую искал Ра Чен, на месте не было.
Сердце Ра Чена билось сильно и часто, но он не дышал. Нет, дышал! Он делал вдох и выдох два раза в минуту, когда под автомобилем накапливалось достаточное для возбуждения дыхательного рефлекса количество углекислого газа.
Светц вошел в Институт. Около десятка сотрудников потеряли сознание прямо у светящихся пультов управления. Еще три тела распластались на полу. Генеральный Секретарь лежал в неестественной позе, глупо улыбаясь в потолок. У телохранителей были сонные и озабоченные лица, а в руках - автоматы наизготовку.