Синие бумажки, билеты на Марс
Шрифт:
— С вами хочет поговорить хирург.
Отец Женьки прошёл до ординаторской, ссутулившись.
Хирург посмотрел на него и Вальку стеклянным взглядом.
— Ожог внутренностей, — сказал хирург. — Мы сделали что могли. Вот коллега (он процедил это слово сквозь зубы) применил экспериментальный метод. Транспортировке ваш сын не подлежит, состояние не позволяет. Завтра попробуем вызвать областного специалиста на себя. Общий прогноз
— Надежда есть? — голос отца звучал глухо.
— Надежда есть всегда. Много зависит от характера пациента.
— Характер у него сильный, — плечи в комбинезоне цвета хаки расправились. — Женя школьную программу на два года вперед прошёл. Он собирался в лётное училище поступать…
Хирург вздохнул.
— Слушайте, — Валька тронул Криса за рукав. — Женька считает, что вы какие-то сверхъестественные, что инопланетяне… Можете вы Женьке внушить, что он выздоровеет?
Крис секунду колебался.
— Нам пора ехать.
И они уехали. Это было похоже на бегство.
— Может быть, кровь сдать? — спросил я у хирурга. Тот только махнул рукой.
Я провёл пол — ночи в коридоре, а пол — ночи в машине.
Утром Валька вышел покурить.
— Ну, как он там?
— Спит. От лекарств, наверное. Посиди с ним, а я вздремну часик?
Я поднялся наверх и прошел в палату интенсивной терапии. Женька лежал с закрытыми глазами, маленький и осунувшийся.
Я присел рядом. Женька приоткрыл один глаз.
— У… тели? — прошептал он.
— Улетели, — кивнул я. — И обещали вернуться. Карлсончики.
— Я про этих… на хар…
— На мотоциклах. Уехали.
Женька помолчал.
В дверном проёме, отогнув висящую простынь, появился Змей.
— Как здоровье? — спросил он.
Женька поморщился. От боли, или от идиотизма Змея?
— Отлично…. Только вот … в реанимацию положили…. И капельниц… Понатыкали, — сарказма в нём, как в трёх здоровых дедушках.
Змей вошёл в палату, халат накинут поверх куртки.
— Это тебе, — он положил на постель Женьки белые с голубым листки, и прошёл дальше, к окну.
— Что это такое? — голос у Женьки тихий и белый как простыня.
Змей стоя к нам спиной смотрит в окно.
— Два билета на Марс, — голос у него изменился. — На седьмое июля две тысячи двадцать шестого года. Извини, на более ранние числа билетов уже не было.
— Спасибо. Но
— Почему? — спина у Змея напряглась.
— Я на Марс полечу… не пассажиром.
— Хорошо. Желаю мягкой посадки, — Змей развернулся и быстро вышел.
В окно было видно, как он подошёл к мотоциклу, сел и с полминуты глядел на бензобак.
Потом завел мотоцикл и уехал. Сквозь стекло не было слышно звука мотора.
— Посмотри, — Женька протягивал мне билет.
— Космодром Кызыл Кум, — прочитал я. — Рейс 02, Кызылкум, Земля — Станция Южная, Марс, каюта десять.
— Ты глянь на выходные данные.
Я перевернул билет. Внизу типографским методом было мелко напечатано: «Типография „Южная“, Волгоград, 2024 год».
— Наверно, пытались поднять мне настроение. — Женька уже рассматривает бумагу на свет. — Конечно, здорово иметь билет на Марс, но приятнее думать, что он поддельный. Может они и не пришельцы.
Он откладывает билеты на подушку.
— А что если и на Марсе нарисовать что-нибудь, чтобы и с Земли было видно?
Женька улыбается, чуть кривоватой улыбкой. Не похоже на Гагарина, но симпатично.
На следующий день приехали два врача из окружного госпиталя, они осмотрели Женьку и предложили положить к себе.
— СВЧ травма, — сказал один из них. — Лучше к нам, чем в гражданскую больницу. У нас есть некоторое представление, как его «вести».
Я приехал в редакцию к вечеру. Не знал, что сказать редактору.
— Я не смогу объяснить происшедшее. Так что, лучше посылайте туда Куличкина, в этот совхоз, он опишет то, что нужно: массовое изнасилование инопланетянами доярок, как пришельцы украли на органы сторожа Кузьмича — забрали у него печень и легкие, а потом вернули, потому как оказалось, что печень у него пропита, а лёгкие прокурены.
— Ну, а что на самом деле? Что произвело на тебя впечатление?
— На самом деле, — сказал я. — Это портрет Гагарина на стене у мальчишки.
Редактор внимательно на меня посмотрел.
Потом подошёл к окну и взглянул на вечернее небо, где уже начали зажигаться звёзды.
— Иди, выспись. Потом напиши.
Мне очень не хотелось, чтобы он оборачивался, потому что когда он так стоял, то был похож на человека.
— Ты ёщё здесь? — спросил он.
— Нет, — сказал я и вышел.