Синие люди. Научно-фантастический роман
Шрифт:
На похоронах Карела Пуси творилось, говорят, что-то невообразимое: бывшие дети рыдали, как дети настоящие, и казалось, что люди хоронят молодость. Но то, что молодость вечна, подтверждали два стройных молодых человека, которые первыми шли за гробом, ведя под руки старую Жаклин. Это были Иржи и Серж Пуся, которые не только унаследовали дело родителей (их бедная мать вскоре отправилась за своим мужем), но и обновили его одной оригинальной идеей.
К тому времени парикмахерская уже окончательно превратилась в детский салон, а центр города поглотил окраину, как это часто бывает с бурно растущими
Итак, Серж Пуся стриг, а Иржи Пуся в это время делал куклу — точную копию клиента с его собственными волосами. Родители могли внести ничтожную плату, своеобразный залог, зато через десять — двенадцать лет — в день совершеннолетия — бывший клиент, который был «оригиналом», мог выкупить у братьев Пуся свое собственное изображение.
Иржи Пуся, занимающийся куклами, специально окончил школу прикладного искусства (у него с детства был талант к лепке и рисованию, что, собственно, и послужило толчком к идее) и даже стажировался год у художников фирмы Уолта Лиснея. А Серж, его старший брат, заправлял в парикмахерской, вел картотеку и учет клиентов.
Со временем братья наладили поточное производство, организовали склад по консервации кукол, и дело, успех которого поначалу вызывал большие сомнения, стало с каждым годом приносить все больше и больше прибылей.
Фирму «Пуся и Ко» можно было бы считать вполне преуспевающей, если бы не быстрое течение времени, подтачивающее ее основу. Дело в том, что, целиком отдавшись чужим детям, братья как-то позабыли о собственных, не обзавелись женами и теперь остались без наследников. Впрочем, деньги всегда находят людей, которые даже без родственных связей готовы их заполучить. Но вот талант и вкус к работе… Иными словами, со смертью Иржи и Сержа Пуси — не дай, конечно, Бог, пусть проживут они еще сто лет, а потом еще двести! — кончалось и их премилое дело.
Вот так же вымирает некогда могущественное племя, если в нем остаются одни старики, истратившие всю молодость для достижения могущества.
У старых братьев был только один родственник, и тот очень дальний, троюродный племянник по материнской линии. Его звали Туром Сайрусом, и он владел игротекой «Крути, малыш!». Кстати сказать, Сайрус уже несколько лет приобретал у старых братьев куклы, не востребованные оригиналами, и поддерживал таким образом деловой контакт со своими дальними родственниками. Почувствовав, что их сегодняшнее творчество они уже вряд ли сами реализуют, Иржи и Серж Пуся предложили Туру Сайрусу, человеку еще молодому и энергичному, купить у них и покупать впредь, пока они будут работать, куклы. Разумеется, за четверть цены. Тур немедленно согласился, и два с половиной года назад фирма «Пуся и Ко» пережила грустную, но неизбежную реконструкцию.
Несколько циничный и тем самым вполне современный, Тур Сайрус, пополнив свой собственный склад кукол и гордясь им, сравнивал его с винным погребом. «Мои куколки, — говорил он друзьям, — как хороший коньяк, из года в год становятся дороже».
Истинный житель своего города, Дэвид Гард отлично знал историю фирмы, не говоря уже о том, что и у него дома над кроватью висела маленькая кукла с черными как смоль волосами — былой красотой нынешнего комиссара полиции.
На куклу как раз и смотрел Гард, думая о быстротечности нашей жизни, когда раздался звонок в передней.
Честер привез с собой ветчину и банку оливок. Они наспех перекусили, и Гард сказал:
— Пора. Будешь стоять через улицу напротив, у витрины, где крокодил жует пирожное. Только не вздумай заходить в салон и будь предельно внимательным. А я…
— Ты уверен, — перебил Фред, — что они тебя не знают?
— С того момента, когда я последний раз был у них, прошло лет тридцать пять… — Гард невольно бросил взгляд на куклу, и Фред поймал его, мысленно посочувствовав другу. — В том-то и дело, старина, что их знает весь город, а они — никого.
— Но явиться в салон без ребенка…
— Пустяки, — сказал Гард. — Я представлюсь налоговым инспектором, документы у меня в порядке.
— Все равно липа, — сказал Честер. — Ведь нам важно увидеть их работу в чистом виде, как это было с родителями ста сорока девяти детей, а не с налоговыми инспекторами.
Гард засмеялся:
— Ну где я возьму ребенка? Для того чтобы сегодня идти с ним в парикмахерскую, я должен был подумать об этом минимум четыре года назад!
— Возьми Майкла, — предложил Честер.
— А что? Это мысль. Только избавь меня от объяснений с Линдой.
— Она и знать ничего не будет, — пообещал Честер. — Я просто поймаю во дворе Майкла, проведу с ним небольшую разъяснительную работу, и он потом такое наворотит матери, что даже я поверю.
— Знаешь, Фред, — сказал комиссар, сделав два шага назад и оглядев Честера с ног до головы, словно прицениваясь, — а ты и впрямь молодец. Ей-богу, тебя можно брать к нам в стажеры. Бездна логики, проницательность, собачий нюх…
— И тупость ума, столь свойственная представителям твоей профессии, — в тон Гарду добавил Честер.
Через полтора часа Гард шагал по улице города, держа за руку пятилетнего Майкла Честера. Кто с кем должен идти в ногу, Гард не знал и потому старался приноровиться к мелким шажкам ребенка. Майкл искоса наблюдал за усилиями комиссара, а потом, не выдержав, заметил:
— Дядя Дэвид, ты выглядишь довольно глупо. У взрослых шаг должен быть длинным.
Гард покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, наставительно произнес:
— Ведь мы договорились: никакой я тебе не дядя, а самый настоящий…
— Знаю, — сказал Майкл, — я должен звать тебя папой. И еще не трогать коробочку, которую ты положил мне в карман.
— За все за это я куплю тебе заводной танк и трех солдатиков.
— Но не по двадцать пять лемм за каждого, а которые по пятьдесят! — добавил Майкл.
Они двинулись дальше, а по другой стороне улицы независимой походкой двигался Фред Честер.
В зале ожидания никого не было, но в кресле за стеклянной перегородкой, делавшей парикмахерский салон похожим на аквариум, сидела заплаканная четырехлетняя красавица. Старый Серж Пуся подвивал ей локоны и что-то говорил, говорил, говорил, отчего девочка наконец стала улыбаться. Затем, раскланявшись с ней, как со взрослой дамой, и проводив до двери, Серж Пуся подошел к ожидающим.