Синий лед
Шрифт:
— Наверняка у Панарина и любовница постоянная имелась? — спросил Кирилл, вновь употребив прошедшее время, чертыхнувшись про себя, но, уже махнув рукой: будь что будет.
— И постоянная в том числе — Жанна Колчина. Наполовину не то татарка, не то казашка, работает косметологом, пафосная дрянь. Лично я ее услугами больше не пользуюсь. Гонору много, проку мало, вкуса ноль. После ее работы все дамы выходили в образе дымковских матрешек, ну или душеньки Марфушеньки, если позволите. Но попробуй скажи, что тебя что-то не устроило, пыль до потолка полетит. Говорят, что Олег ее боялся, как огня, но почему-то не бросал.
— Боялся?
— У
Агрессивная любовница — это был след, тем более, что про бросающуюся на людей Жанну Кирилл слышал не впервые. Вот только могла ли она зарезать Панарина, а затем еще и Наталью Богаченко, и если да, то за что? Приревновала? Но Богаченко, судя по мнению охранника, никак не тянула на любовницу Панарина. Скорее, Наталья просто попалась под горячую руку.
Бред, подумал Кирилл. Кто бы ни убил Панарина, обладал недюжинной силой, раз умудрился проткнуть бизнесмена, словно бабочку, да еще сквозь пальто и пиджак. Вряд ли на это хватило сил у женщины…
Кирилл некстати вспомнил о старом деле, когда хрупкая анемичная девица в местной психушке разобрала голыми руками железную кровать, а затем пронзила одним из прутьев санитара, и мотнул головой, отгоняя кровавую картину. Тогда это было почти его первым делом. Помнится, он долго и мучительно блевал в коридоре, высунувшись из окна, а потом два дня пил по вечерам медицинский спирт в компании Дмитрича, взявшего над молоденьким опером шевство.
— Про врагов Панарина что-нибудь знаете? — задал он очередной вопрос, но больше этот номер не прошел. Беседа медленно, но верно превращалась в допрос, и его собутыльники это быстро почувствовали. Юля промолчала, а Никита недовольно произнес:
— Миронов, судя по всему, Панарина с нами больше нет, верно? Может, и нам что-то расскажешь для приличия?
— Это тайна следствия, вообще-то, — пробурчал Кирилл и потянулся к суши. Юля молниеносно отодвинула тарелку, а Никита все тем же мерзким голосом добавил:
— Ну, тогда и вызывай повесткой. Все равно скоро ваша пресс-служба даст комментарий. Имей совесть, в конце концов, мы и так тебе много рассказали.
Они надулись, воткнув палочки в суши, словно рапиры. Кирилл поглядел на злого Никиту, ядовито улыбающуюся Юлю и, мысленно махнув рукой, выдохнул:
— Лады. Ты про трупы в электричке спрашивал. Ну, вот, один из трупов как раз и был Панариным.
Никита тут же перестал обижаться, Юля придвинула тарелку ближе и улыбнулась подбадривающей улыбкой. Кирилл с неудовольствием подумал, что спиртное их как-то слабо забирало.
— Ничего себе! А второй? — поинтересовался Никита и рассеяно оглядел стол: есть ли на чем записать? По рукой не оказалось ручек, да и диктофона, видимо, тоже, и потому Никита торопливо вынул сотовый, надеясь включить диктофон в нем, но Кирилл строго покачал головой, мол, никаких записей. Никита вздохнул и убрал телефон обратно.
— Так кто там еще? — спросил он
— Некая Наталья Богаченко. Работница железнодорожной станции.
— Что же это получается? Их обоих… того? А как?
— Того. Зарезали, — буркнул Кирилл. — Но, только ради бога, на меня не ссылайся, и вообще придержи материал до объявления официальной версии. Там уже можешь рассуждать, сколько угодно. И без того о нашей дружбе болтают где не надо. Тем более, у нас действительно мало данных. Так, что вы можете сказать про врагов Панарина?
— Я помню только конфликт с Осиповым, — ответил Никита, подумав. — Там было первостатейное кидалово. Но у Осипова шансов отстоять свое бабло не было вообще.
— Почему?
— Потому что Панарин хорошо делился с кем надо. Например, с бывшим мэром Тришиным. По сути, он был правой рукой Тришина в вопросах жилищного кидалова, и когда на мэра завели уголовное дело, Панарин должен был, как минимум выступать свидетелем, если не соучастником и ответчиком, но он вывернулся. Строительные фирмы были юридически оформлены на левых людей, двое, насколько я помню, вообще были бомжи, что с них взять? Их, кстати, потом даже не нашли, видать замерзли где-то на трубах. Сколько денег было отмыто тогда страшно подсчитать. Но в итоге Панарин выкрутился, а Тришин просто перешел на другую работу по состоянию здоровья. Сейчас в соседней области руководит департаментом сельского хозяйства. Осипов тогда тоже участвовал в тендере и по всем статьям должен был победить, но его обскакали на кривом повороте, а потом еще и вскрылись махинации в земельном комитете, когда Панарину отдали участок земли, купленный Осиповым. Они долго судились, и Осипов проиграл.
— Как такое могло случиться, что участок отдали?
— Афера была первостатейная. Участок якобы был продан Панарину на неделю раньше, но при оформлении документов произошла неразбериха, неопытный сотрудник не внес данные в реестр, счета якобы потерялись, а потом неожиданно нашлись. Сотрудника в итоге уволили, а Осипов остался с носом. Самое печальное, что он под этот участок кредит брал, причем в валюте, а потом жахнул кризис, и отдавать пришлось в два раза больше. Расчеты-то принимают исключительно в рублях. Осипов даже в больницу лег с сердцем, а когда вышел, обещал грохнуть Панарина. Я об этом большую статью писал еще в прошлом году, тоже потом огреб по полной программе. Едва не засудили, но, к счастью, мэр сбежал, и дело заглохло.
— Вендетта прямо какая-то, — восхитился Кирилл. — Это в прошлом году произошло?
— Ну да. Считаешь, что если это Осипов, то он слишком долго ждал?
— У Осипова дела не блестяще идут, это я точно знаю, — вмешалась Юля. — Он у нас заказывал машину, но в последний момент отказался от покупки. Хорошо еще, что мы успели отменить заявку, иначе стоял бы у нас этот «ягуар» мертвым грузом…
Кирилл сделал для себя зарубки в виде «ягуара», Колчиной и старого конфликта с Осиповым, неприлично скомкал разговор и сбежал, предоставив журналистам возможность обсудить полученную от него информацию. Выходя из бара, он увидел, как Шмелев и Быстрова сдвинули головы, забыв про недоеденные суши и недопитую текилу. Ладно, Никита, тому по должности положено, но интерес Юли, оставившей профессию, был странным. Кирилл фыркнул: горбатого могила исправит.