Синий олень. Трилогия
Шрифт:
Когда вернулись на Коминтерна, как раз подошел слесарь. Пригласив двух соседок понятыми, вскрыли дверь и вошли в квартиру – никого. Один из милиционеров в недоумении покрутил в руках «печать» Зойки, сорванную с двери Агафьи Тимофеевны, и передал Богданову. Тот пожал плечами.
– Похоже, кто-то решил порезвиться. Когда вы в последний раз видели Кислицыну? – спросил он у соседок. Те начали припоминать, путаться, заспорили меж собой.
– С неделю, наверное.
– Какое неделю, почти два месяца уже!
– Меньше, я, когда ГКЧП было, к ней за солью забегала.
– Ну,
– Стоп! – перебил их внимательно следивший за этим спором Богданов. – Какой еще мужик, Николай Тихомиров?
Соседки переглянулись и, перебивая друг друга, вновь затараторили:
– Так Колька же жил у брата, а комнату, говорят, сдавал.
– Да не сдавал, его приятель Васька Щербинин с мясокомбината тут бесплатно жил – у него жена инвалид.
– Да откуда ты знаешь, что бесплатно? Сейчас все боятся, что за нетрудовые доходы квартиру отберут, сдают, а всем говорят, что родню пустили.
– Погодите, – вновь прервал их Корнилов, – а чем болела жена этого приятеля – ну, которая, вы говорите, инвалид?
Женщина в недоумении посмотрели друг на друга, и обе одновременно пожали плечами.
– Да ее и не видел никто.
– Никогда из дома не выходила.
– Лариса Быстрова с третьего этажа сказала, что инвалид, потому не выходит.
– Нет, это Варька Кошелева сказала.
Махнув рукой, Богданов вежливо поблагодарил их и отпустил. Пока шел обыск, он отвел в сторону участкового.
– А вы-то в курсе, что происходило в квартире? Квартира ведь стоит на учете.
Участковый вытянулся по швам и захлопал белесыми ресницами.
– Так точно. У нас от Кислицыной давно сигналов не было, мы решили, что у них притихло вроде как, – отрапортовал он, – но я постоянно мимо квартиры прохожу – приглядываю. Раньше-то да, раньше и другие соседи подтверждали, что к Тихомирову разные личности ходят, одну даже опознали, на особом учете состоит. Только тут ведь ничего не поделаешь, в гости к себе человек волен кого угодно приглашать, у нас демократия.
– А что за личность, которая состоит на учете?
– Эта, как ее, Парамонова Зоя – она у него постоянно торчала. Но теперь все тихо, никто не ходит.
От слов его Богданов едва не подскочил на месте.
– Парамонова? – сделанным равнодушием переспросил он. – Постоянно? Гм. А у Тихомирова губа не дура, Парамонова – очень дорогая проститутка.
– Так это не то, товарищ майор, даже Кислицына приметила – у них тут что-то вроде любви было, она, говорят, с ума по нему сходила.
Когда Богданов, докладывая майору о провале операции задержания, сообщил о словах участкового, у Корнилова чуть язык изо рта не вывалился от изумления.
– Сходила с ума? Парамонова?!
Майор напряженно размышлял о том, что ему удалось отыскать еще одну ниточку: Зоя Парамонова, пропавшая вместе с Валевской и Дорониным. Тихомиров же, на котором все замыкалось, бесследно исчез – сбежал, почуяв слежку, или его постигла судьба остальных?
Спустя полчаса Корнилов явился с докладом в кабинет Авдиенко. Тот сильно осунулся за последние сутки, взгляд его был хмурым, под глазами обвисли мешки.
– И что ты предлагаешь? – резко спросил он.
– Надо найти Николая Тихомирова, будем искать.
– Итак, ты о Тине ничего не выяснил, моя дочь исчезла, неизвестно куда, – говорил подполковник, расхаживая по кабинету, – моя дочь…
Он метался из угла в угол, Корнилов никогда не видел своего начальника в подобном состоянии.
– Будем искать, – повторил он, – разрешите идти работать, товарищ подполковник?
– Иди.
Но едва Корнилов дошел до своего кабинета, как снизу ему позвонил дежурный милиционер.
– Товарищ майор, тут пришла девушка – хочет срочно видеть кого-то из начальства. Говорит, ее зовут Зоя Парамонова.
Глава двадцать четвертая
Сразу по получении результатов экспертизы Анатолий позвонил Самсонову.
– Мне нужно вас увидеть, – коротко сказал он.
Самсонов не стал задавать ему ни каких вопросов, лишь глухо спросил:
– Мы можем встретиться у «Парка культуры»? Скажем, через час – я буду ждать вас в машине у метро. Хочу еще раз побывать на… этом месте.
– Хорошо, ждите, я постараюсь успеть.
Самсонов распахнул дверцу машины, едва увидел выходящего из метро Толю. Они коротко пожали друг другу руки, и, едва Толя устроился на переднем сидении, машина тронулась с места. Самсонов вел ее, не говоря ни слова и неподвижно глядя на дорогу. Лишь обогнув парк и остановившись, он отрывисто спросил:
– Что показала экспертиза?
– Это ее кровь.
– Значит, она была убита в машине?
Толя отвел глаза.
– Эксперт предположил изнасилование, а кровь…она ведь была девушкой. Скорей всего, во время борьбы кулон закатился между сиденьем и спинкой. Смерть же наступила в результате перелома шейных позвонков, это установили еще зимой.
– Значит, он ее изнасиловал, потом задушил и огнем скрыл следы преступления.
Самсонов говорил ровным, ничего не выражающим голосом, который лишь иногда срывался и переходил в шепот, оттого, что горло его было сдавлено тисками боли. Толя тяжело вздохнул.
– Да, похоже, что именно так.
– И все это случилось тогда, когда они ехали от Белорусского вокзала, я сейчас сам лично проехал этим маршрутом, иначе просто нелогично. Если бы посторонние люди похитили Диану возле ее дома в Теплом Стане, то для чего им было тащить ее через весь город в центр Москвы? Теперь я точно знаю, что это он.