Синий рыцарь
Шрифт:
– Ай! – воскликнула она, роняя ложку. – Бампер!
Я крепко обнял ее со спины, а Круц хмыкнул и сказал:
– Ты его не удивишь, он все унюхал еще возле двери и знает, что ты ему приготовила.
– Тогда он не человек, – улыбнулась она, – у людей таких носов не бывает.
– Вот и я ему сказал то же самое, – сказал Круц.
– Садись, Бампер, – Сокорро махнула в сторону кухонного стола, который, хоть и был большим и старым, казался в огромной кухне затерянным. Но я видывал эту кухню забитой до отказа на следующий день
– Пива, Бампер? – спросил Круц и открыл две холодненьких бутылки, не дожидаясь моего ответа. Нам обоим до сих пор нравилось пить его из горлышка, и я опорожнил свою бутылку, не отрывая ее от губ. Круц, хорошо зная мои привычки, откупорил еще одну.
– Круц рассказал мне все новости, Бампер. Я была так рада об этом узнать, – сказала Сокорро, нарезая ломтиками луковицу. Глаза у нее блестели от слез.
– О том, что ты увольняешься и уезжаешь с Кэсси, когда она освободится, – пояснил Круц.
– Вот и хорошо, Бампер. Какой смысл здесь болтаться, когда Кэсси уедет. Я так на этот счет волновалась.
– Сьюки боялась, что твоя puta совратит тебя и отнимет у Кэсси, если Кэсси будет в Сан-Франциско, а ты останешься здесь.
– Puta?
– Твой участок, – пояснил Круц, глотнув пива. – Сокорро всегда называла его «puta Бампера».
– Cuidao! – сказала Сокорро Круцу. – Дети же прямо под окнами. – Я слышал, как они смеялись, потом Начо что-то прокричал, и девочки взвизгнули.
– Раз уж ты уезжаешь, мы теперь можем о ней говорить, верно, Бампер? – засмеялся Круц. – Твой участок – это puta, что совращала тебя все эти годы.
Тут я по его улыбке и голосу впервые заметил, что Круц успел приложиться к бутылке еще до моего появления. Я взглянул на Сокорро, она кивнула и сказала:
– Да, старый borracho пьет с тех пор, как пришел с работы. Говорит, хочет как следует отметить последний холостяцкий обед Бампера.
– Ладно, не шпыняй его особенно, – улыбнулся я. – Не так уж часто он бывает пьян.
– Кто пьян? – возмутился Круц.
– Ты уже на полпути, pendejo, – сказала Сокорро. Круц что-то пробормотал по-испански, я засмеялся и допил бутылку.
– Если бы не puta, Бампер сейчас был бы капитаном.
– Само собой, – отозвался я, подходя к холодильнику и доставая еще два пива для себя и Круца. – Хочешь, Сьюки?
– Нет, спасибо, – сказала Сокорро. Круц пару раз рыгнул.
– Схожу-ка я на улицу к детям, – сказал я и тут вспомнил о лежащих в багажнике подарках. Я купил их еще в понедельник, когда Круц пригласил меня на обед.
– Эй, сорвиголовы! – крикнул я, выйдя на крыльцо.
– Баааам-пер! – завопил Начо и помчался ко мне, спрыгнув с веревки на большом дубе, накрывавшем своей тенью почти весь двор.
– Ты уже стал совсем большой, можешь теперь есть сено и тащить фургон, Начо, – сказал я. Тут ко мне устремились все четверо, болтая о чем-то на ходу. Глаза
– А где Долорес? – спросил я. Теперь она была моей любимицей – самая старшая после Эстебана и копия матери в молодости. Она училась на предпоследнем курсе колледжа, изучала физику и была обручена со своим однокурсником.
– Долорес с Гордоном, где же еще? – ответил самый младший в семье Ральф – десятилетний круглощекий парнишка и тихий ужас семейства, вечно устраивающий всякие проказы и не дававший затихнуть шуму и гаму.
– А Элис?
– У соседей играет, – снова ответил Ральф. Вся компания: Начо, Ральф, Марта и Мария уже были готовы расплакаться, а я наслаждался ситуацией, хотя мне и было стыдно водить их за нос.
– Начо, – сказал я небрежно, – будь так добр, возьми у меня ключи от машины и вытащи кое-что из багажника.
– Я помогу, – пискнула Марта.
– И я, – подпрыгнула Мария – маленькая одиннадцатилетняя красавица в розовом платье, розовых носочках и черных кожаных туфельках. Она симпатичнее всех и со временем будет разбивать сердца.
– Я один пойду, – сказал Начо. – Мне помощники не нужны.
– Фиг ты один пойдешь, – сказал Ральф.
– Следи за своим языком, Рафаэль, – сказала Мария, и Ральф тут же показал ей маленький язычок. Мне пришлось отвернуться, чтобы не расхохотаться.
– Мама, – сказала Мария. – А Ральф делает нехорошие вещи!
– Ябеда! – буркнул Ральф и побежал вместе с Начо к машине.
Я медленно вернулся на кухню, смеясь на ходу. Круц и Сокорро улыбнулись, глядя на меня, – они знали, как я привязан к их малышам.
– Идите с Бампером в гостиную, Круц, – сказала Сокорро. – Обед будет готов через двадцать минут.
– Пошли, Бампер, – сказал Круц, вытаскивая из холодильника четыре бутылки и прихватывая открывашку. – Все никак не пойму, почему мексиканские женщины в старости становятся тиранами? В молодости они такие милые и послушные.
– Ах, в старости! Ты только послушай этого vie jo, Бампер, – сказала она, размахивая ему вслед деревянной ложкой. Мы пришли в гостиную, и я плюхнулся в любимое кресло Круца, потому что он на том настоял. Потом подтащил оттоманку и заставил меня положить на нее ноги.
– Черт возьми, Круц.
– Ты у меня сегодня на спецобслуживании, Бампер, – сказал он, откупоривая для меня пиво. – Выглядишь ты чертовски усталым, а сегодня мы, может быть, в последний раз видимся перед долгой разлукой.
– Я буду жить всего в часе полета от тебя. Думаешь, мы с Кэсси не будем время от времени прилетать к вам? А ты, Сокорро и дети не станете приезжать к нам в гости?
– Что, всем взводом? – засмеялся он.
– Уверен, мы будем часто видеться, – сказал я и отогнал появившееся у меня нехорошее ощущение, потому что понял: скорее всего будем видеться не так уж часто.