Синтетическая женщина – 3
Шрифт:
Неужели?.. Неужели?!! Он хохотал, как безумный, когда до него дошло очевидное! И бежал по коридору, спотыкаясь, как пьяный, хотя с тех пор, как взошёл на борт корабля, не выпил ни капли алкоголя.
Каким же дураком он тогда себя чувствовал! Счастливым дураком! Но какая же она умница!..
Дрожащими руками он разблокировал дверь в отсек синтезирующей машины, схватил в объятия свою Изумрудку и закружил её удивлённую и ничего не понимающую. Да, это была она, его любимая. Но это была она… месячной давности!
И всё же она отомстила. По-своему жестоко и одновременно милосердно. Отомстила, совершив маленькое самоубийство, отказавшись сохранять память целого месяца, чтобы стереть из их жизни ссору! Теперь существовало только его воспоминание об этом досадном происшествии, и только его совесть несла этот груз. Вот хитрюга!
И всё же он ей всё рассказал. Не для того чтобы ей тоже пришлось нести часть этой ноши. Для неё эта история была абстракцией, тем, что произошло с кем-то ещё, не с ней. Просто надо было как-то объяснить разрыв в её внутреннем календаре, который она сразу заметила.
Наверное, можно было сочинить какую-нибудь ложь о том, почему они не сделали обычную запись памяти. Но он отказался от этой мысли. Пускай знает, что они тоже могут поссориться, как и любые другие влюблённые. Такое знание полезно, оно вооружает людей против их собственных слабостей и помогает предотвратить беду.
* * *
Надо же было случиться такой нелепости! Ему было одновременно смешно и досадно, ведь он никак не мог подумать, что здесь, на умопомрачительном расстоянии от Земли, его постигнет такое одиозное наказание человечества, как… ревность! Это притом, что на корабле они были одни, если не считать анабиотизированных колонистов. Но те спокойно спали в своих саркофагах, для того чтобы прыгнуть через вечность, которая продлится для них не более секунды.
Он знал, что Изумрудка любит его. Он знал, что она ради него выйдет голой в открытый космос, даже если у неё не будет надежды на следующее возрождение. Он это знал и верил ей, но всё же…
А случилось так – он ждал её появления, как всегда в своей каюте. Так у них было заведено, ведь она сама не хотела, чтобы он видел, как её тело исчезает в воздухе, и не хотела, чтобы он был свидетелем её выхода из машины. Почему? Трудно сказать. Если первое ещё было объяснимо, то второе ничем, кроме прихоти назвать нельзя. Ладно, прихоть, так прихоть. Почему бы ей не иметь свои прихоти?
Итак, он ждал её возвращения, как это у них называлось. Ждал с улыбкой, уже не переживая, как в первый раз, когда он оказался на грани нервного срыва, но всё же немного волнуясь. Он всегда немного волновался, и две минуты, (иногда проходило целых пять!), тянулись для него мучительно долго. Чтобы скрасить эти томительные минуты, в тот раз он извлёк из недр полки, встроенной в головах его койки, старый истрёпанный журнал, который взял с собой в полёт с Земли. Он мог бы вывести тот же самый журнал на монитор, как и любую другую печатную информацию, хранящуюся в памяти бортового компьютера, но этот экземпляр был ему особенно дорог, ведь это был подарок с автографом, а на обложке его красовалась фотография человека, которого он любил и глубоко уважал – одного из первых пилотов скачковых перелётов, красавца и героя Ларсена.
Ларсен был его учителем и другом. Да, они были дружны, несмотря на более чем сорокалетнюю разницу в возрасте. Теперь Ларсен был уже совсем стар, и его ученик понимал, что вернувшись из полёта, врядли застанет учителя живым. Но когда они расставались, старый астронавт был ещё бодрым и сильным, хоть космические полёты для него давно уже закончились. И, несмотря на то, что со времён его славы прошло уже много лет, космический волк был всё ещё очень похож на эту свою фотографию, сделанную после рекордного успешного полёта, открывшего дорогу для освоения миров пригодных для человеческого обитания.
Журналу было вдвое больше лет, чем тому, кто сейчас держал его в руках. За возможность обладать таким экземпляром коллекционеры могли отвалить неплохие денежки, тем более что в правом нижнем углу стоял автограф самого первопроходца, легендарного покорителя космоса, а нынче профессора космологии, читающего лекции будущим пилотам. Этот журнал хранился у самого Ларсена, и он подарил его самому способному из своих студентов, будущему пилоту скачковых перелётов, который пойдёт по его пути…
Едва он взял журнал в руки, как раздался сигнал, призывающий пилота на капитанский мостик! Такое происходило не так часто, но случалось время от времени. Как ни тщательно прокладывался маршрут, всё равно кораблю угрожало то излучение от взрыва на поверхности ближайшего светила, то поток астероидов, то аномальное поле какого-нибудь космического тела.
На сей раз всё обошлось. Ему не понадобилось даже вмешиваться – защитная система корабля произвела манёвр уклонения от болида, похожего на топор, пролежавший в земле несколько столетий. Ему осталось только зафиксировать происшествие в бортовом журнале и произвести стандартную проверку систем после нагрузки.
Когда он вернулся в каюту, Изумрудка сидела на койке и разглядывала журнал. Точнее, не столько сам журнал, сколько фотографию Ларсена на обложке. Он поприветствовал её, обнял, шутя, поздравил с успешным возвращением. Она ответила ему мягко и нежно, но как-то отстранённо, словно её мысли были заняты чем-то другим. Тогда он спросил её, хорошо ли она себя чувствует? Она ответила, что у неё слегка кружится голова, но ничего страшного, это, конечно же, скоро пройдёт.
Конец ознакомительного фрагмента.