Синтез
Шрифт:
Маргарита снова прикоснулась к стене. Та все также пылала жаром. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза. В это же мгновение она оказалась за пределами пещеры, она взлетела над кратером, над островом, над океаном. Задержавшись ненадолго, она с неимоверной скоростью полетела в сторону севера. Пиратский остров незаметно промелькнул под ней… Материк, реки, поля, селения, леса, горы, озера, моря… Маргарита не понимала, что она видит, но осознавала, что всё увиденное четко фиксируется в её памяти. Снега, горы, пещера, золото… Маргарита громко выдохнула, оторвав руки от стены. Одно мгновение, и она лежала перед пустой скалой. Медленно поднявшись, она подошла к стене и прикоснулась к ней ладонью. Стена была холодной. Рита встряхнулась.
— Похоже, это всё, — прошептала Рита. — Загадки больше нет? Как же! Что мне дала эта экспедиция? Ровным счетом ничего. Что всё это значит? Понятия не имею. Кто это может знать? Чёрт его знает. Пора домой.
Маргарита нырнула в тоннель и вскоре оказалась в первой пещере. Рисковать, спускаясь по скалам вниз, ей совсем не хотелось. Она решила рискнуть по-другому. Она разделась, завернула фотоаппарат в майку и шорты, запихнула это всё в рюкзак, привязала шнурками к кроссовкам и, выйдя на край уступа, швырнула кулёк на берег реки. «Пятнадцать метров, не больше, — думала Рита. — Высота спортивного трамплина метров десять. Ничего страшного, я справлюсь. Глубина тут метров пять, пойдет. Это не кино, конечно, чтобы с высоты в сто метров нырять рыбкой, а после, как ни в чем, ни бывало, целоваться на подводной лодке, но тут и не сто метров. Главное войти четко вертикально солдатиком. Руки вверх нужно держать? Пусть будет вверх. Вперед».
Маргарита подошла к краю выступа, посмотрела вниз, туда, где вода ударялась о поверхность озера, улыбнулась и проговорила:
— Максим, как жаль, что ты меня не видишь.
Набрала в легкие воздуха, вскинула руки и прыгнула вниз.
Через час Маргарита уже загорала на пляже и ела мороженое.
— Не скучала, дорогая? — запыхавшись, спросил Максим. Закончив разговор с Гашеком, он тут же побежал к пляжу.
— Честно говоря, милый, я почти всё время проспала. Без тебя мне так одиноко и грустно. Я места себе не нахожу. — Максим поцеловал её в губы. — Как у тебя?
— Посидели. Феликс, конспиратор хренов, причастен к таким делишкам, что ты не поверишь, если я тебя расскажу, не поверишь в то, насколько этот мир тесен.
— Я уже проснулась, милый, рассказывай.
— Что с тобой, любимая? — вдруг спросил Максим, удивленно разглядывая Риту с ног до головы. — Ты дралась с пантерой?
— Нет, дорогой, это была твоя поклонница.
Максим рассмеялся.
— Выкладывай, что за экстрим ты тут без меня затеяла?
— Я так за мороженым сходила. Решила срезать через сквер.
— Ты ходила по газонам?
— В общем, там самые настоящие джунгли, каких-то пара метров кустов и я вот такая. Буду теперь паинькой. Честно-честно.
Максим заметил в голосе Риты нотки детского подобострастия, часто используемого женщинами в определенных обстоятельствах. Это было ей совсем несвойственно и выглядело просто-напросто смешно. Он ничего не сказал.
— Так что там с Феликсом? — спросила Рита.
Максим в двух словах пересказал ей их беседу, и произнес:
— Круг сужается, так можно было бы сказать, если бы все наши приключения заканчивались, а загадки разгадывались. Но, похоже, мы раскручиваем шар в другую сторону. Я говорил с Гашеком. Я не сказал, где мы, но, думаю, он пробьёт… Риточка!
— Да, любимый?
— Ты ничего не должна от меня скрывать.
Маргарита побледнела. Максим приблизился к ней.
— Прошу тебя, любимая.
— Я боюсь спугнуть наше счастье…
Часть XII
Ночь ждала. Звёзды замерли. Луна спряталась за тучу. Туча зажмурилась. Ветер выжидал.
— В шахматах есть положение, именуемое патом, состояние игры, при котором игрок, на чьей стороне право хода, не может воспользоваться этим правом по одной лишь причине — ни одна из его фигур не имеет возможности совершить ход по правилам. При этом игра не проиграна и король не находится под шахом. Согласно правилам классических шахмат, такая ситуация означает ничью. Но, это в шахматах, да ещё только в классических. В жизни, в отличие от шахмат, любая искусно разыгранная комбинация не в состоянии учесть множества факторов. Но, несмотря на это, большинство людей, попадая в патовую ситуацию, считают её тупиком. Ничья в шахматах никогда не становится ничьей в жизни по той причине, что я обозначил ранее. По природе своей человек склонен думать в этом случае, что проиграл именно он, он попал в тупик, он закрыл себе все выходы. Если он думает, что все выходы закрыл он, тут ещё есть надежда, но, если он считает, что их закрыли ему, он сдается. Оказавшись в состоянии пата, он готов сдать короля. Увидев противника в том же состоянии, он готов сдать короля.
— Почему?
— Выдержка, эмоциональная стабильность, анализ, время, и так далее, список бесконечен, чего-нибудь да не хватит. А всё могло быть проще. Пораженчество свойственно человеку, всей его природе. Уметь побеждать это талант, коим наделены немногие. Природа человека в его пребывании в мире. А в чём заключается его пребывание? В рождении и последующей смерти. Смерть — конец жизни. Смерть — проигрыш. Тут нет ничьей. Нет движения — нет жизни. Оказавшись в безвыходном положении, человек сдается, потому что считает, что лишен возможности действовать, а невозможность действовать останавливает жизнь.
— Но, всё же, есть выход… из безвыходной ситуации?
— Безвыходная ситуация — понятие условное. Именно поэтому очень расхожи фразы «не бывает безвыходных ситуаций», «нет проблем, которые нельзя решить». Решить проблему бессмертия в срок до завтрашнего дня. Кто решит? Никто? Есть проблема, которую нельзя решить? Я могу привести более приземленный пример.
— Нет выхода?
— Выхода?..
Свеча улыбнулась.
Часть XII. Глава 1
Акира старался что есть сил, если так можно сказать о человеке, который впервые приступил к той работе, которая его занимала с того самого момента, как он вошёл в штат редакции газеты «Вести» исполнять свои обязанности. Его эпос о королевской крови печатался в газете «Время», не имеющей к «Вестям» прямого отношения. Этот орган печати, «Время», был самый, что ни на есть Центральный из всех Центральных, и статьи Такеши выпускались своим чередом. У Акиры была масса дополнений и корректировок, но… На вопрос, который новоявленная звезда прессы задала своему начальнику, не главному редактору газеты, а своему непосредственному начальнику, о том, что можно сделать на этот счет, тот отмахнулся со словами:
— Тебе плохо дышится? Да сотня таких, как ты, стоит в очереди, чтобы занять твоё место. Не порти старт, мальчик, а то очень быстро о тебе забудут и сомнут, даже не так, скорее, сомнут и забудут, вот так вернее. Вот отличная тема, на, держи и не благодари! Не парься, сынок, две недели до выборов, работы ещё столько предстоит, что поверь, мало не покажется. Расслабься! А кто там должен стать королем или королевой, без нашего с тобой вмешательства разберутся, это всё на нас никак не скажется. Печатает-то это все «Время», а с ними лучше, вообще, не шутить. Всё! Работай, давай! Ты подкинул материал — красавец! Дальше не твой кусок, не твое дело. Имя твоё есть! Снискал славу. Будь доволен. Нужно будет, может, ещё и вспомнят о тебе. Живи, как живется. Остальное срастётся.