Синтез
Шрифт:
— Любой вояка, проливающий свою кровь, например, на улицах Центра, борясь с преступностью, ежедневно рискуя своей жизнью ради наших с вами жизней, не достоин ли? — поинтересовался Шнайдер. — Не достойней ли нас с вами? Простите, забыл, что вы начинали в полях. Дело не в том, кто чего достоин, а в том, кто чего достиг и смог это удержать, да ещё на благо нашему великолепному обществу. А это общество обязано выбирать этих самых достойных. Вы верите в то, что быдло способно выбрать достойного? Не отвечайте, я прекрасно знаю ответ, как бы красочно он не был завуалирован. Есть один нюанс — порой быдло задумывается о том, что оно быдло и перестает таковым быть. Как дерзко! Будто они живы благодаря своим… не знаю, что там у них есть. Работа, вот их прямая обязанность. Но, прогресс штука
— Вы правы, господин премьер-министр.
— А вот и зря! Зря! Демократия у нас. Нельзя так, как раньше. Не причесался — расстрел. Мягче нужно быть, справедливее. Так, о чём я?
— О быдле.
— Угу. Давно хотел с вами переговорить. С Санчесом-то вы намудрили.
Коста пробил холодный пот.
— Виноват, мы исправили ситуацию.
— Позвольте-ка узнать, как? Мне известно. Хочу услышать вашу версию.
— Диего Санчес полностью оправдан. В кругу коммунистов зрел заговор лично против него, не без участия представителей нашего ведомства. Наше ведомство, то есть, ряд представителей, входящих в ближайшее окружение лидера, заговор и открыли, не раскрывая себя. Ведётся следствие.
— Следствие какого характера?
— Кто из представителей нашего ведомства мог так скомпрометировать министерство, помогая конкурентам Санчеса.
— Ну, так в целом-то он герой, что не хотел пустить коммуниста к президентскому креслу. Вы не находите?
— Он мог быть на стороне других коммунистов.
— Полноте, вы заговариваетесь. Схема разработана тактически неплохо. Нелеп сам сценарий. Не доработан он был. Но ваш ход назад мне понятен. Искоренить компартию навсегда. Тут я вам аплодирую. Но, лучше бы этого не было вовсе. Обосрались на весь Город, прости меня господи!
Коста вскочил, как ужаленный. Такой резкой смены тона он не ожидал.
— Идея с привлечением Филиппа Роллана принадлежит вам, насколько я могу догадываться. Браво, быстро реабилитировался. Что вы имеете сказать на этот счет?
— Наше ведомство никоим образом непричастно к выдвижению данной кандидатуры. Схема выстроена таким образом, что Филипп Роллан выдвинул свою кандидатуру сам, но…
— Вы растеряны, Фернандо, успокойтесь, сядьте на место.
— Спасибо, господин премьер-министр. Крупный бизнес разработал саму схему, её стратегия передана в администрацию президента. По согласованию с руководителем администрации президента процесс был запущен.
— Спасибо. Я надеюсь, об этом оповещены все. Вдруг произойдет чудо?
— Простите?
— Хорошо. Но, в целом я вами остался недоволен. С этими вашими непонятными спектаклями, унесшими столько, пусть и повинных, но жизней. Взбудоражили вы Город. Надеюсь, такую гору героина вы не намеренно напекли?
— Простите?
— Шучу
— Кстати, я не нацелен на пост президента, если такое могло прийти вам в голову. А ведь могло? Ну, я же дипломат. Сейчас сказал — завтра забыл. Шучу. Жду от вас подарка в качестве полной и окончательной реабилитации. Наказание кого-то, кого вы там сами придумаете, мне не подойдет. Это вы итак оформите, вам не привыкать. По формальной линии, если так можно выразиться, это необходимо, но мне не подойдет. Нужен подарок!
— Я вас понял. Буду стараться.
— Да мне не нужно стараться. Вон, весь Город старается. Нужно исполнять!
— Есть!
— Вот это слова солдата. Свободны.
Часть XII. Глава 7
Жанна прекрасно понимала, что те люди, что наблюдают за ней, находясь чуть дальше охранников, что выделил ей её отец, вовсе не имеют прямого отношения к официальной охране Томаса Шнайдера, и что это, скорее, уголовники, каким-то образом связанные с ним. Это было очевидно, но что с этим делать, она не знала. Попросить отца дать указание своей охране разобраться с ними? Это могло лишь спровоцировать еще больший конфликт в дальнейшем. С тех пор, как она вернулась в Центр вместе с Джоном Купером, миновал месяц. А Томас Шнайдер, кроме того, что выставил свою охрану, никаких действий не совершал. При её связях и известности она не знала, что делать и к кому ей обратиться. Самой пойти на контакт со Шнайдером и выяснить, что он ещё от неё хочет, казалось нелепым. Подключить отца к переговорам тоже не получалось — нужно было выработать тактику. Куда бы она ни направлялась, за ней следовали эти сомнительные личности. В связи с этим она решила, что Шнайдер намерен извести её таким образом. Но, чего он хотел этим добиться? Участвовать в его авантюре с коронацией? Такое она допустить не могла. Она, вообще, надеялась, что сын премьера шутит — такое нельзя воспринимать всерьез. Или она чего-то не знала. Но, как это выяснить? Должно же это, в конце концов, прекратиться. Она чувствовала, что оказалась в тупике. Причем, его нелепость была настолько явной, что порой ей становилось искренне смешно, а Шнайдера просто было жаль. Он создал себе свой собственный мир, в который, кроме него, мало, кто способен поверить. Пора было с этим кончать.
Вопрос начал решаться не совсем обычно. Уже не в первый раз к Жанне отправляли парламентера. И парламентером была жена продюсера, уже бывшего продюсера Роллан, Давида Кац, Джессика. Появилась она в театре, где Жанна только-только приступала к ознакомлению с новой программой.
— Давно не виделись? — как всегда бесцеремонно начала Джессика, ворвавшись в гримерную.
— Кто тебя сюда пустил? — строго спросила Жанна.
— Меня не успели забыть, как, возможно, забудут тебя, если ты запрёшься в стенах этой классической школы и забудешь, что такое истинная слава.
— Уж не ты ли знаешь, что такое слава?
— Я знаю, как пользоваться сюрпризами, которые преподносит такая непредсказуемая жизнь.
— Что же за сюрприз у тебя нынче припасен?
— Понимаешь, подруга, мальчику Томасу необходимо получать то, что он хочет. Он сходит с ума, когда у него это не выходит. И он очень злопамятен. А ещё он нетерпелив. Он может, конечно, долго ходить кругами, пока не выйдет на нужную тропинку, но в любой момент способен сорваться.
— Я не поняла ни слова.
— Дай ему то, что ему нужно, и он успокоится.
— Ты знаешь, что ему нужно?
— Во-первых, это ты, — сказала Джессика и закурила.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты прекрасно меня поняла.
— Это дикость.
— Это природа. Поверь, он не отступит. Да шучу я! А ты повелась, как девочка. Не такой же он идиот, в конце концов. Ну, ему нужно от тебя коё-что взамен.
— И что же?
— Я знаю, что у тебя есть браслет. Он подарил тебе его как-то. Помнишь? Это было совсем недавно, ну, не так давно.