Синтез
Шрифт:
— Знаю, кто поможет, — сказал он. — Кенен.
— Кенен? — пожал плечами Хольгер. — Странно звучит. Не уверен, что он… Ладно, посмотрим. Можно мне взглянуть на чертёж генератора?
Теперь мигнул Гедимин.
— Чертёж? Вот же он сам, — ремонтник щёлкнул ногтем по концентратору. — Смотри.
— Ты хочешь сказать, что не сделал чертежей? — недоверчиво посмотрел на него Хольгер. — Вся эта конструкция существует здесь, в ангаре… и в твоём мозгу? Ты не начертил ни одной схемы?
— Не нашёл времени, — пожал плечами Гедимин. — Тебе дать лист?
— Да, пожалуйста, — кивнул Хольгер. — Я немного… покопаюсь в этой конструкции. Глупое ощущение — это мой генератор, и я совсем не уверен, что знаю его устройство…
…Увидев на пороге Линкена и Хольгера, Гай Марци вскочил с матраса и встал посреди коридора, скрестив руки на груди.
— Валите, — он недобро сощурился. — Никаких взрывов в моём бараке не будет.
— Ты что, мутировал? — сузил глаза Линкен. — Я пришёл к своему другу.
— Отойди, Гай, — попросил Гедимин. — Ты видишь, что мы с пустыми руками?
— Я знаю вас всех, — поморщился комендант. — Если эти двое лезут сюда, значит, ты, атомщик, что-то для них припрятал. Я не хочу знать, что это. Войди, возьми свою приблуду и вали с ними вместе!
Из сорок первой комнаты доносилась приглушённая музыка — очередной самец «макаки» взывал к равнодушной самке. Самка подавала голос в каждом припеве, и даже Гедимину было понятно по её тону, что до спаривания дойдёт нескоро.
— А? — Кенен, увидев тень в дверях, привстал и выдернул один наушник. — Слишком громко? Это хорошая песня, Джед. Вот, послушай…
— Гедимин, — сузил глаза ремонтник. — Нет, ты слушай. Можешь выйти к нам на пять минут?
— К вам? — растерянно мигнул учётчик. — Вам троим? Гедимин, слушай, я не знаю, что тебя выбесило, но…
— Идём, — Гедимин крепко взял его за руку. — Тебя никто не тронет.
На улице было не только светло — фонари горели вдоль бараков, освещая каждый закоулок — но и шумно: одна смена устраивалась на ночлег, вторая отправлялась на рудники, третья развлекалась в посёлке и вокруг него. Яркие огни горели на юго-востоке, вокруг спортивной площадки — там залили водой огороженный участок и устроили каток. Гедимин косился в ту сторону с недоумением, но тем, кто осваивал лёд, было, судя по доносящимся оттуда звукам, весело.
— Доброй ночи, парни, — Кенен настороженно взглянул на Линкена и Хольгера. — Чем обязан?
— Нужна помощь, — сказал изобретатель, покосившись на Гедимина — тот стоял у двери, перекрывая Кенену путь к отступлению. — Я сделал одну штуку и хочу получить на неё патент. Ты знаком с законами мартышек. Что посоветуешь?
Кенен мигнул.
— Патент? Вы не шутите? Вот так, посреди закрытой резервации… Странные вы, ребята. Почти такие же странные, как Джед.
— Кенен, — сузил глаза Гедимин. — Вопрос был не об этом.
— А, — виновато усмехнулся учётчик. — Да, патент. Не всё так просто, парни. Это обойдётся вам… в триста койнов, самое меньшее.
Хольгер озадаченно переглянулся с Гедимином, Линкен недобро сощурился.
— С чего вдруг?
— Считай, — Кенен растопырил пальцы. — Подать заявку — рассказать, что ты выдумал, и как оно устроено — уже пятьдесят койнов. Если сделаешь её неправильно, ошибёшься в чертежах, или вдруг выяснится, что такую штуку придумали до тебя, — ничего не получишь, и деньги не вернут. А если мартышек всё устроит, и они дадут тебе патент, ещё две с половиной сотни возьмут за его выпуск. Триста — самое меньшее, парни, это без помощи всяких дельцов, со своими чертежами и съёмками. Где вы деньги взяли?
— Ура-ан и торий, — протянул Линкен, потирая шрам на затылке. — Гребучие макаки!
— И что, со всех так дерут? — недоверчиво спросил Гедимин. — И кто-то из них ещё берётся за изобретательство?
— Ну, — Кенен воровато оглянулся на дверь, но ремонтник стоял на дороге и уходить не собирался. — Они со своих патентов получают немалые деньги. Если вещь полезная, она быстро окупается. Чтобы поиметь с макак хоть цент, надо вложиться, парни. Хорошо вложиться…
— Мне не нужны их деньги, — нахмурился Хольгер. — Я хочу сообщить, что у меня есть такая вещь, и что эта вещь изобретена мной. На такой случай они ничего не придумали?
Кенен мигнул, недоверчиво посмотрел на него и, убедившись, что изобретатель не шутит, заметно поскучнел.
— Есть кое-что. Народный патент. Денег с него не получишь, но если хочешь, можешь вписаться. Зайди на сайт Патентного ведомства, там всё написано.
— Стой, — Гедимин схватил убегающего Кенена за плечо и развернул спиной к бараку и лицом к Хольгеру. — Ты — знаток законов и правил. Пойдёшь с нами в информаторий, будешь стоять рядом и подсказывать.
— Ай! Осторожно, ты мне кости поломаешь! — Кенен, вырвавшись, потёр плечо. — Что вы привязались ко мне, парни? За такую работу самый скромный адвокат взял бы с вас койнов двести, если не больше. Вы же не думаете, что я буду тратить своё время…
Ладонь Гедимина легла на его плечо, и он вздрогнул.
— Двести койнов? Сколько стоит смарт с учётом еженедельного ремонта? — хмуро спросил механик. Кенен вздрогнул ещё раз.
— Ты — сама обходительность, Джед, — проворчал он, пытаясь сбросить руку Гедимина со своего плеча; ремонтник сжал пальцы крепче, и Кенен охнул. — Ладно-ладно! Завтра я пойду с вами. А теперь отпустите меня.
— Сегодня, — твёрдо сказал Хольгер. — До отбоя ещё далеко. Чертежи у меня есть.
Информаторий был открыт — он вообще не закрывался теперь, когда рабочие смены следовали одна за другой без перерывов, и треть поселенцев всегда искала, чем заняться. Гедимин, вполглаза следя за хмурым Кененом, думал, что для чертежей понадобится сканер — а возможно, «макаки» заставят перечерчивать всё на экране. «Брать деньги с изобретателей… Только мартышки могли такое придумать!» — хмыкнул он про себя, поднимаясь в вестибюль вслед за Линкеном. «У нас такого не будет.»
Хольгер ждал в переулке за ремонтным ангаром, размеренно шагал от стены к стене, пряча руки в карманы. Порывистый ветер дул с юга, нёс с озера колкую ледяную крупу; она царапала комбинезоны, хлестала по прозрачным маскам, впивалась в щёки, и даже привыкшие к холоду марсиане старались не выходить из-за зданий на открытое пространство.
— Почему не в информатории? — нахмурился Гедимин, увидев Хольгера. — Здесь холодно.