Синто. Героев нет. Тетралогия
Шрифт:
– У тебя что, в глазах двоится? Я тут один альбинос.
За что и получил подушкой по голове.
– И вообще, Грюнд, кончай репутацию мне портить, - почти серьезно сказала я.
– Я тут думал всю ночь, ты права. Но, наверное, рано делать им предложение, они еще не выгулялись. Как ты думаешь?
– А ты их спроси, чего ты меня спрашиваешь? Обговори с ними этот вопрос и сроки, если они в принципе согласны.
Грюнд встал, подошел и, нависая надо мной, спросил:
– Ты
Я молча кивнула и попыталась отстраниться, но он притянул меня и поднял лицо, чтобы я на него посмотрела.
– Пусти, Грюнд, - несмотря на страшную внешность, он меня очень и очень привлекал, но это было бы сейчас совершенно лишним.
– Почему? Я же вижу, что нравлюсь тебе. Ты чем-то обязана Синоби?
– Что я, дура?
– вырвалось у меня. Никогда и ни в какой малости я не собираюсь быть обязана Аррену Синоби.
– Тогда что? Я все время вспоминаю о тебе; знаешь, как я переживал за тебя, когда ты попала в регенератор и не приходила в себя? Я сам от себя такого не ожидал. Я буду бороться за тебя, - твердо закончил он.
– Ну, нет!
– в ужасе вырвалось у меня; только этого мне не хватало.
– Не надо бороться, - добавила я уже спокойнее, - просто подожди!
И, воспользовавшись его удивлением, выскользнула из объятий.
– Хорошо, подожду, - ответил Грюнд, пытаясь прочесть на моем лице.
– А теперь кыш отсюда!
– и я выставила хохочущего Грюнда, дразнящегося, что такую ласковую меня никто, кроме него, замуж не возьмет.
Я озвучила Синоби просьбу подполковника об экскурсии, он ответил, что в принципе все готово, и что будет лучше, если русов буду сопровождать я и еще две девушки из Соболевых. Заскочив к Лане, я переоделась в свои привычные штаны, рубашку и армкамзол и отправилась за Соболевыми.
Экскурсия удалась на славу, за исключением того шока, который я испытала, когда вместо двадцатилетнего подполковника увидела мужчину лет под тридцать пять.
Полковник Щедрин, а вернее Полномочный Представитель Президента очаровательно улыбнулся. Без наномаски он был, пожалуй, еще соблазнительнее. Похоже, он принадлежал к той породе мужчин, которые ближе к сорока начинают одним своим присутствием вводить в ступор всех женщин в пределах видимости. Я попыталась сохранить лицо и скрыть удивление. Соболевы весьма правдоподобно изображали гейш, чем безумно бесили Лепехина и каким-то непостижимым образом привели Кахадзе в благодушное настроение. Мы побывали в парках, слетали на кофейные плантации, посетили границы, издалека увидели, как поджаривают стаю крысодлаков, пообедали в маленьком приграничном городке. Потом вернулись в 'старые территории', посетили торговый центр. Русы обрадовались тому,
Наконец, мы вернулись в посольство, Щедрин видя, что мне что-то нужно, сам предложил мне зайти, выпить чаю. И вот я вертела в руках чашку и не знала с чего начать.
– Я сейчас хочу задать вопрос, как частное лицо. И если вы не посчитаете возможным ответить, то так и будет - сказала я. Все заинтересовались.
– Вы знаете, что случилось с 'Гевалтигом' и где он вынырнул?
– спросила я, кляня себя за то, что не поставила 'зеркало'. Этот разговор был слишком болезненным и важным для меня.
– Если вы спрашиваете, каким образом был поврежден 'ключ' корабля, что его в прямом смысле, носило по всем вратам столько лет, то ответ - мы не знаем, - холодно ответил Представитель.
Я отрицательно замотала головой, не в силах что-либо сказать. 'Носило по всем вратам'!
– Я не это хотела узнать, - наконец сказала я.
– Что случилось с теми, кто был на борту?
– Они умерли, - ответил Лепехин.
– Говорят, на их лицах застыл ужас.
Чтоб от тебя Судьба отвернулась, он сказал это явно с расчетом причинить мне боль. Не в силах больше выносить враждебные взгляды, я встала и отвернулась, сделав вид, что рассматриваю картину на стене.
– А что сталось с трупами?
– Их просто выбросили, кружат где-то в космосе, - опять Лепехин, садист.
– В каком секторе, возле какой звезды?
– чужим голосом спросила я.
Молчание за моей спиной затянулось. Пожалуй, мне пора уходить...
– Сектор 1089, девятый спутник планеты ? 5443, - ответил Представитель.
– Спасибо, - еле слышно произнесла я.
– На 'Гевалтиге' был ренегат, предатель-синто, который вел корабль к вам, не так ли?
– спросил Лепехин.
– Нет, не так, - вместо меня тихо отозвался Крутецкий.
– Кто она вам?
– ласково спросил он, ну прям злой следователь и добрый.
Я молчала. Собравшись с силами, произнесла.
– Спасибо, господа. Всего вам доброго.
И не помня как, вылетела из посольства. Стараясь уйти от него как можно дальше, я дошла до периметра центра и там, наплевав на камеры, разрыдалась.
Если бы меня спросили, отчего я так плачу, я бы не ответила. Наверное, я заново оплакивала маму. Оплакивала ее страшную смерть, и то, что не могу прийти к ней на могилу. Оплакивала то, что, закончив Тропезское космолетное, я так и не постигла работы 'ключей', говорят, это вообще мало кто понимает, но мама-то смогла что-то с ними сделать в краткий миг перехода. Выплакавшись и успокоившись, я позвонила Синоби и кратко пересказала разговор с русами и его итоги. Он молчал, я отключилась.