Синяя смерть
Шрифт:
Потом в его состоянии наступил перелом, он стал осознавать, что жив... И эти новые физические ощущения никак не могли прийти в норму с его внутренним, духовным состоянием. Но с каждым днем все четче намечалась граница, отдаляющая его от адских, мучительных кошмаров и возвращающая его к жизни. Он четко осознал: жив, не умер, его окружают живые существа, медицинские аппараты, стремящиеся сделать все, чтобы он выжил. Он теперь знал, что не стал пленником берсеркеров, слава богу, это единственное, что радовало его. Он был на волоске от смерти и пытался вспомнить, что же произошло. Он видел себя сражающимся с отрядом автоматов берсеркеров на борту разрушенной космической лаборатории, а затем тяжело и безнадежно
Дни шли, сильный организм постепенно брал свое. Настоящее, в отличии от прошлого, было.
Доминго понял, что лежит на больничной койке и вокруг него непрерывно снуют люди. Чувствовал он постоянное присутствие заботливых аппаратов, следящих за ним со сверхчеловеческой бдительностью.
Временами ему казалось, что неладно с его левой ногой. Он не чувствовал ее на месте, словно она стала расти из какой-то другой части тела, прорастая то со спины, то с груди. А иногда казалось ее вообще нет. Нельзя сказать, что эти ощущения его очень расстраивали. Пока он дышал и берсеркеры не заполучили его — вот два основных момента, которые немного успокаивали. Раз жив, то будет и дальше бороться, доведет начатое дело до конца. Его желания нельзя в этой ситуации назвать скромными, они были труднодостижимыми. Но еле живой, едва придя в сознание, Доминго вновь начал строить планы, готовиться встретиться с “Левиафаном”. Эта встреча, верил, состоится даже, если у него осталась только одна возможность из ста.
Прошло много долгих, томительных дней, прежде чем Доминго окреп и стал рассуждать здраво.
— Что случилось? Расскажи мне. Что мы привезли с собой? — этот вопрос к Полли — первой, кого он узнал, придя в себя. Она склонилась над ним и мягким, успокаивающим голосом сказала:
— Ты был ранен, Найлс. Но теперь все будет хорошо, и отвернулась, чтобы скрыть выступающие слезы. Постепенно к Доминго возвращалась память и он отрывками, шаг за шагом вспоминал перестрелку на борту берсеркера и того, самого последнего андроида.
Вместе с сознанием к Доминго пришла и боль. Но медицинские аппараты чутко улавливали состояние больного, постоянно проверяя дыхание, сердцебиение и снимая, насколько возможно, болевые ощущения. Но при своем сильном характере он старался не думать о боли и даже воспринимал ее как знак выздоровления. Последнего он желал всей душой. Он обязан стать сильным, здоровым прежде, чем возобновит погоню за “Левиафаном”.
Товарищи по команде, друзья и просто знакомые часто навещали его и, пытаясь приободрить его, говорили обнадеживающие банальности.
Капитан креп и все больше задавал вопросов. От Полли, от медицинского персонала, от Искандера, часто посещающего его, и от Гьюджара, однажды зашедшего к нему, Доминго постепенно узнавал подробности, которые не мог вспомнить сам, как в мозаике из отдельных осколков, он шаг за шагом восстанавливал картину пережитого и узнал о том, что произошло с ним и его экипажем. Узнал, что после того, как андроиды его ранили, команде удалось уничтожить мобильных андроидов, вплоть до последнего из них. Позже команда, подобрав его без сознания, едва дышащего, в поврежденном скафандре, улетела с поля боя. Им пришлось разрезать его искромсанный скафандр и всю обратную дорогу он находился в реанимационной камере, в изоляторе “Пэрла”. Его окружали контейнеры с замороженными образцами, собранными на злосчастном корабле. И теперь, узнав, что собранные образцы считаются экспертами на базе носителями ценной и новой информации, Доминго воспрянул духом и пребывал в приподнятом настроении. Искандеру даже удалось привезти с собой разбитые части одного из андроидов. Полли, заметив, что эта новость особенно порадовала капитана, неоднократно пересказывала ему мельчайшие детали о том, как они довели дело до конца и как Бейза настаивал на взятии уничтоженного автомата в качестве трофея и для дальнейшего изучения.
Когда Доминго уставал, Полли уходила, обещая вернуться. И его радовала мысль, что она придет снова. Теперь он засыпал с уверенностью, что проснется. И каждый раз, открывая глаза после сна, все полнее воспринимал окружающий мир. Он уже знал, что находится в госпитале военной базы, который, как он заметил, оснащен в духе последних достижений медицинской техники. Доминго как-то подумал, что этот госпиталь вряд ли когда-нибудь работает с полной нагрузкой, даже когда ведутся боевые действия. В войне против берсеркеров — много убитых и мало раненых. К счастью, здесь неизвестны войны, в которых человек воюет с человеком, как было на далекой, древней Земле.
Доминго не унимался и продолжал задавать вопросы всем, кто к нему подходил. На этот раз он хотел знать: возвращалась ли его команда на борт берсеркера после боя и собрала ли еще какие-нибудь данные? Никто из медицинского персонала не знал ответа и не хотел обсуждать эту тему. Но Доминго был настойчив. Он надеялся, что ответ будет утвердительным. Но, к сожалению, получил отрицательный и рассердился на Искандера. Еще больше рассвирепел, узнав, что берсеркер-лаборатория так и не был полностью уничтожен. Несмотря на то, что он был без сознания, его команда, считал он, обязана была остаться в зоне боев и довести дело до конца, уничтожив врага, пока тот был беспомощен.
Искандер терпеливо выслушал упреки и проронил:
— Сожалею, Найлс.
— Сожалеешь! Это не оправдание.
— Понимаю. Но дело сделано и теперь поздно об этом говорить.
— Не волнуйся, Найлс. Та куча хлама уже никому не сможет принести вреда, — постарался убедить капитана Гьюджар, пришедший к нему во второй раз. — Даже какой-нибудь корабль и наткнется на него, берсеркер мертв....
Доминго только махнул рукой, мол, что с вами после этого говорить...
— Он наверняка будет там беспомощно болтаться, Найлс, пока не сгниет, — мирно сказал Искандер. — И вряд ли кто-нибудь на него наткнется, ты же сам знаешь.
— Ты не прав, — голос капитана был слабый и хриплый. — В пространстве туманности есть жизнь и он будет ее уничтожать. Он будет этим заниматься пока полностью не иссякнут силы.
Посетители капитана переглянулись. Видно, Доминго все еще под воздействием пережитого. Все туманное пространство было насыщено незначительной примитивной жизнью и некоторые ее необычные формы, уже давно собирались людьми для производства различных снадобий, лекарств. Но никто особого значения этой примитивности не придавал, в том числе и сам Доминго. По крайней мере до сих пор. Берсеркеры, конечно, уничтожали и эту разновидность жизни — так уж они были запрограммированы на убийство всего живого, но больше всего они хотели уничтожить человечество, До сих пор в Галактике только разумное существо, то есть человек, представлял собой серьезное препятствие берсеркерам в их стремлении стерилизовать вселенную.
Через несколько дней к Доминго пришел Геннадиус. Он сказал, что робот-курьер, отправленный с борта “Пэрл” на базу так и не добрался.
— Ничего удивительного. Этого следовало ожидать, прошептал Доминго.
— Согласен.
— Вы охотитесь за “Левиафаном” сейчас? — не удержался от волнующего его вопроса Доминго.
— Мы делаем все, что можем, Найлс. Все, что можем.
Далее Геннадиус рассказал как сразу же после возвращения “Пэрла” на базу, он отправил военный корабль на поиск поврежденного берсеркера. Но через десять дней, посланный корабль вернулся, доложив, что его операция не увенчалась успехом. И это сообщение не вызвало удивления — все знали о трудностях астронавигации в туманном пространстве.