Сиреневый туман, любовь и много денег
Шрифт:
Журфаковцы подрабатывали в редакции «Желтого века» свободными корреспондентами. Они сидели без движения и без слов. Угроза реальной смерти, ворвавшаяся в их жизнь, сковала ребят не хуже стальных цепей, совершенно лишив желания сопротивляться такому вопиющему открытому насилию. Где-то в глубине каждого из них звучали слова передовицы: «Постигайте современную жизнь изнутри, старайтесь быть в самой гуще событий…» Куда гущее, мама?!
Из сортира послышался плеск воды, звон разбиваемого унитаза и довольный голос Буля:
— Слышь, Мюллер, наведи-ка
Мюллер, стоявший до того в сторонке, достал из сумки автомат Калашникова. Передернув затвор АКМа и, держа его перед собой, он выпустил несколько коротких очередей по находившейся в комнате многочисленной самой современной вычислительной технике. Стасик и Никита тут же, как по команде, одновременно свалились на пол, лицом вниз, и закрыли головы руками. Стасик, как самый способный на курсе журналист, отметил про себя: «Пули прошли веером…»
— О, б…! Знают, чо делать! — загоготал радостный Чита.
Патроны в магазине «калаша» быстро закончились, и Мюллер вставил новый, по-взрослому, как показывают в боевиках, примотанный к первому липкой лентой.
Из кабинета шефа редакции вышел Буль в свеже-помытых штиблетах. Окинув взором помещение редакции, он выразил удовлетворение:
— Ништяк, блин!.Слышь, Мюллер, а чо ты шкафы оставил? Жалко, что ли?
— Щас, — ответил Мюллер, вставил новый магазин, передернул затвор и прошелся очередью по новеньким итальянским мебелям. Одна из пуль вжикнула рядом с головой Сонечки, и та бухнулась в обморок на пол, рядом с журфаковцами.
Мониторы дымились, из принтера вылетали разноцветные струйки тонера, газетчики пребывали в шоке, и, вдобавок ко всему, редакционный самовар выплеснул из себя два литра крутого кипятка, который попал прямо на ногу Чите. Бандит подпрыгнул и вместо шкафа с документами попал в окно. Следствием неудачного выстрела стал испуг Буля, который с разворота спонтанно разрядил в Читу свой помповик. Возмущенный Чита скончался на месте, успев сказать только яркое и выразителное: «Баля!..»
Наступила тишина, которую нарушил не менее возмущенный голос Буля:
— Ты чо, блин, Чита?.. Умер, что ли?.. Ну, сволочь писучая, — обратился он к Никите, который находился ближе всех к нему. — Готовься к смерти падла…
Никите было страшно с самого начала вторжения, а теперь стало просто невыносимо страшно. Нечасто размышляя между едой и сном о смерти в свои двадцать лет, он представлял, что такое выдающееся событие в его жизни может произойти по-всякому, но уж никак не подобным образом. А главная несправедливость заключалась в том, что смерть пришла как-то неожиданно и абсолютно не вовремя.
На этот раз Никите повезло. Мюллер, осторожно выглянувший в окно, крикнул Булю, что внизу собирается толпа, привлеченная выстрелами и звоном разбитого стекла.
— Буль, мы их потом, если проболтаются… одной гранатой… на всех хватит. За Читу отдельно поЧитаемся, а сейчас времени нет. Ходу!..
— Ну, б…. писака везучая, — наконец нарушил молчание Буль, — повернись на спину!
И он сильно пнул Никиту ногой по ребрам.
Никита застонал, искривился больше от испуга чем от боли на бок, но послушно перекатился на спину и увидел над собой двух страшных русских гангстеров с оружием, стволы которого были направлены ему в лицо. Он еще не понимал, что остается жить.
— В общем, так, писатель, назначаю тебя старшей женой, передашь привет Кабачку от салтыковской братвы. Понял, Некрасов?
Никита быстро закивал, хотя и не знал, кто такой Кабачок.
— Не люблю этих, которые пишут, — злобно прорычал Буль и с силой наступил Никите, тут же взвывшему от боли, на руку, ломая фаланги пальцев.
— Да заткнись ты, Некрасов, а то пришью на месте!.. Слышь, Буль, а с Читой чего? — подал голос Мюллер.
— Да ничего. Пал смертью героя, — ответил Бульи перекрестился, — царство ему небесное, блин, вот чего. Валим отсюда. Репортаж окончен. До новых встреч, уважаемые читатели… Отваливаем!..
И оставшиеся в живых бандиты, спрятав оружие под черные куртки, отвалили, унося с собой под руки мертвого Читу.
Как только налетчики ушли, Сонечка и Лена, придя в себя, стали плакать, а мужественный Витя Курлов стал их успокаивать, при этом как-то само собой получилось, что белокурая головка красавицы Сонечки оказалась у него на плече, и Витька сделался от этого совершенно счастлив. Никита еще некоторое время полежал на спине, трогая здоровой рукой поврежденную ногой Буля кисть и благодаря Господа за спасение от смерти.
Оклемавшийся Стасик, посмотрев вокруг, увидев разгромленный офис, кровавые пятна на полу, рыдающую Лену Столбову, всхлипывающую на плече у Курлова Сонечку Мармедайлову, бледного как смерть Никиту со сломанной рукой, тихо заплакал, осознав, наконец, что ужас закончился.
Через несколько минут на лестнице послышались шаги, незапертая после ухода бандитов дверь бодро распахнулась, и в редакцию ввалился Арнольд Вазаныч. Главный редактор «Желтого века» только что получил от Кабачка указание срочно дать в номер материал о разгуле организованной преступности, в лице салтыковской ОПГ.
Увидев то, что произошло, он смог сказать только:
— Вот это «гвоздь» номера! Газеты на этой неделе, похоже, не будет.
«…что значит — вы мне говорили? Это я вамговорил, что начнется стрельба. Так вот она уже началась.
— Я прекрасно осведомлен об этом, Тигр. И наши люди берут под контроль деятельность Салтыкова.
— Я попрошу вас, Волк, больше никогда, подчеркиваю — никогда! Не употреблять при мне эту безответственную формулу, которую так любят правители. Как это вы, интересно, можете взять под контроль деятельность человека, который даже не понимает, что он творит…»